Сьюзен Зонтаг - Избранные эссе 1960-70-х годов

Он стал на удивление ко всему равнодушен, сказала Эллен, вот что меня удручает, хотя с ним теперь даже легче общаться. Иногда он ворчал. Мне надоело, что каждое утро у меня берут кровь, зачем им столько моей крови, что они с ней делают, говорят, сказал он; но куда девалась его злость, удивлялась Яна. Но в основном с ним было очень приятно, он всегда говорил, а как ты, как твое самочувствие. Он теперь такой славный, сказала Эйлин. Он такой милый, сказала Таня (милый, милый, простонал Паоло). Сначала он был очень плох, но пошел на поправку, по сведениям Стивена, можно не опасаться, что на этот раз он не выкарабкается, и доктор говорила, что деньков через десять его выпишут, если все пойдет хорошо, и мамашу его убедили вернуться в штат Миссисипи, и Квентин готовил пентхаус к его возвращению. И он все по-прежнему вел дневник, никому его не показывал, однако Таня, придя однажды первой и застав его спящим, заглянула туда и ужаснулась, по словам Грега, не тому, что там прочитала, но тому, как неуклонно меняется его почерк: на последних страницах это просто какая-то паутина, разобрать трудно, буквы клонятся в разные стороны и разбредаются по странице. Я подумала, сказала Урсула Квентину, что разница между рассказом и картиной или фотографией заключается в том, что в рассказе можно написать: “он еще живой”. Но на картине или фотографии ты не можешь показать это “еще”. Только то, что он живой. Он еще живой, сказал Стивен.

Появление фотографии значительно расширило пределы нашего восприятия действительности — прежде всего за счет присущей, или кажущейся, всеядности фотографического глаза — объектива. Вскоре после своего рождения фотография предложила, а затем и стала навязывать свою, новую этику видения, расширяя, и меняя наши представления о том, на что можно и на что стоит смотреть. В этом она особенно преуспела благодаря тому, что предоставила каждому из нас возможность создавать в своем сознании полную «антологию образов мира» или, и того проще, собирать коллекции фотографий. Фотографическое мировоззрение не признает последовательности и взаимосвязи между явлениями и одновременно придает каждому моменту или явлению некую таинственность и многозначительность. Величайшая мудрость, заключенная в фотографическом изображении, говорит нам: «Такова поверхность, а теперь думайте, чувствуйте, постигайте с помощью интуиции то, что лежит за ее пределами. Вычисляйте, какова должна быть реальность при данном поверхностном обличишь Таким образом, не объясняя ничего сами, фотографии служат неистощимым источником к размышлению, фантазированию, В той степени, в которой понимание явления коренится в возможности не принимать видимость за реальность, фотография, строго говоря, нисколько не способствует нашему пониманию реальности. Признавая, с одной стороны, что фотография, конечно, восполняет многие пробелы в нашем мысленном видении, представлениях о том, как выглядело то или иное явление, мы должны- сознавать, с другой стороны, что каждая фотография скрывает больше, чем показывает. Брехт говорил, что фотография завода Крупна не говорит, по существу, ровным счетом ничего об этой организации. Наши знания, основанные на фотографических изображениях, могут оказать известное влияние на наше сознание, совесть; но фотографическое познание обречено всегда носить сентиментальный характер — гуманистический или циничный. Познание, основанное на фотографии, видимость познания, мудрости, точно так. же как процесс фотографирования — видимость приобретения, псевдообладание запечатляемой вещью, явлением, человеком. Процесс фотографирования сравним с приобретением предметов; более того, фотографирование порождает некое новое отношение человека к миру как к объекту, и отношение, вызывающее у фотографа чувство, родственное знанию.

В отличие от словесных описаний, картин и рисунков фотографическое изображение воспринимается не столько как выражение некоего мнения об этой реальности, сколько как частица самой реальности, фрагмент мира, который каждый может изготовить самостоятельно или, на худой конец, просто приобрести."

Фотографии представляют неопровержимое доказательство того, что изображаемые ими события или люди существовали, происходили или продолжают существовать и происходить. Мы воспринимаем любую фотографию как наиболее точное изображение фактов видимой реальности в сравнении с любым иным изображением., Между тем взаимоотношение между фотографией и реальностью аналогично отношениям между искусством и правдой в целом. Даже тогда, когда фотографы стремятся к наиболее точному воспроизведению жизненных явлений, они, безусловно, руководствуются —- сознательно или бессознательно — соображениями вкуса и императивами' своей совести. Даже выбор определенной экспозиции подчиняет объект фотографии стандартам, свойственным тому или иному способу видения. Утверждения о том, что фотографии представляют собой интерпретации действительности в той же мере, в какой это свойственно живописным работам, не опровергаются примерами, полученными при съемке почти неразборчивой, пассивной. Но именно эта пассивность в сочетании с вездесущностью и составляют наиболее характерную особенность миссии, взятой на себя фотографией, ее «агрессивности». С самого своего появления фотография способствовала повсеместному распространению новой разновидности сознания, мышления — отношения к миру как к подборке потенциальных фотографий. Даже в руках таких первых художников, как Дэвид Октавиус Хилл и Джулия Камерон, камера заявила о поистине имперских планах фотографии — зафиксировать, запечатлеть все, что только возможно. Фотографирование членов семьи — один из важнейших ритуалов современной семейной жизни. С помощью фотографий семья создает своего рода хронику семейного существования. Нередко семейный альбом — не только единственное свидетельство существования той или иной семьи, но и единственное, что объединяет большую семью в некое единое целое. Фотография или, вернее, фотографии создают у их обладателя иллюзию обладания прошлым, включая даже нереальное прошлое. Они помогают человеку овладевать пространством, в котором иначе он не может чувствовать себя в безопасности. Благодаря этому своему свойству «фотография развивается в тандеме с наиболее характерным способом нашего времяпрепровождения — с туризмом». Однако фотографирование не столько свидетельствует о пережитом опыте, сколько отвергает заведомо возможность приобретения этого опыта, подменяя его поиском объектов для фотографирования, превращая опыт в изображение, сувенир.