Джаред Даймонд - Коллапс

С тех пор как кролики и лисы прижились и австралийцы осознали последствия этого события, фермеры постоянно старались уничтожить или сократить их популяции. Война против лис подразумевает отравление или отлов. Один из методов борьбы с кроликами, который помнят все неавстралийцы, смотревшие недавний фильм «Изгородь от кроликов», заключается в том, чтобы перегородить местность длинными изгородями и попытаться уничтожить кроликов с одной стороны изгороди. Фермер Билл Макинтош рассказал мне, как делает карту своих владений для отметки каждой из тысяч кроличьих нор, которые он уничтожает по отдельности при помощи бульдозера. Позднее он возвращается к норе, и если замечает малейший признак нового появления кроликов, бросает туда динамит, а потом заваливает нору. Этим трудоемким способом он уничтожил 3000 кроличьих нор. Такие дорогостоящие меры привели к тому, что несколько десятков лет назад австралийцы стали возлагать большие надежды на специально завезенную кроличью болезнь под названием миксоматоз, первоначально действительно снизившую популяцию кроликов на 90 процентов (потом у кроликов выработался иммунитет к этой болезни, и они снова размножились). Современные попытки контролировать популяцию кроликов предполагают использование другого микроба под названием калицивирус.

Английские колонисты предпочитали привычных кроликов и черных дроздов и чувствовали себя неуютно среди австралийских животных странного вида, таких как кенгуру и филемоны; такой же дискомфорт они ощущали и по отношению к эвкалиптам и акациям, столь отличавшимся от английских лесных деревьев видом, цветом и листьями. Поселенцы вырубали деревья по той причине, что им не нравилось, как они выглядят, но, конечно, в основном для нужд сельского хозяйства. Еще около 20 лет назад правительство Австралии не только субсидировало расчистку земли, но фактически требовало этого от арендаторов. (В Австралии большая часть сельскохозяйственных угодий не принадлежит фермерам, как в США, земля находится в собственности правительства и сдается фермерам в аренду.) Арендаторам предоставлялись налоговые вычеты на сельскохозяйственную технику и работников, если все это использовалось для расчистки земли под пашню, им выделялись отдельные участки земли под расчистку в качестве условия сохранения аренды, и они лишались права аренды, если не выполняли этого условия. Фермеры и бизнесмены могли получить прибыль, покупая или беря в аренду землю, покрытую местной растительностью и непригодную для сельского хозяйства, выкорчевывая эту растительность, выращивая один или два урожая пшеницы, которые истощали почву, а затем оставляя собственность. Теперь, когда растительный покров Австралии признан уникальным и находящимся под угрозой исчезновения, а расчистка рассматривается в качестве одной из двух главных причин деградации земель путем засоления, особенно грустно вспоминать, что еще совсем недавно правительство требовало от фермеров уничтожения уникальной местной флоры и платило за это. Экономист-эколог Майк Янг, работающий на правительство Австралии, в обязанности которого теперь входит и расчет количества земель, ставших бесполезными в результате расчистки под пашню, поделился со мной детскими воспоминаниями о том, как он со своим отцом расчищал землю на семейной ферме. Оба, Майк и его отец, могли водить трактор, два трактора двигались параллельно, соединенные цепью, цепь волочилась по земле, уничтожая растительность, вместо этих растений сеяли зерно, и в оплату за все это отец Майка получил большой налоговый вычет. Без этого вычета, который обеспечивало правительство в качестве стимула, большая часть земель никогда не была бы расчищена.

Прибыв в Австралию, переселенцы начинали покупать и брать в аренду землю друг у друга и у правительства. Тогда цены на землю устанавливались в соответствии с ее стоимостью в Англии, основываясь на доходах, которые можно было бы получить с плодородных английских почв. В Австралии же это означало чересчур высокую земельную оценку; имеется в виду, что земля продается или сдается в аренду дороже, что не оправдывается финансовой отдачей от ее использования в сельском хозяйстве. Когда фермер покупает или берет в аренду землю и получает закладную, необходимость выплачивать большие проценты по этой закладной, обусловленные переоценкой земли, вынуждает фермера стремиться получать со своей земли больше прибыли, чем та способна обеспечить. Эта практика под названием «износ земли» означала выпас слишком большого количества овец на одном акре или засевание пшеницей слишком большого участка земли. Переоценка земли, обусловленная культурными традициями британцев, такими как умение ценить деньги, стала главной причиной распространенной в Австралии практики перегрузки пастбищ, которая привела к чрезмерному стравливанию пастбищ, эрозии почв, банкротству фермеров и оставлению земельных участков.

Вообще, слишком высокая оценка земли превратилась в принятие австралийским обществом британской сельской системы ценностей, обусловленной происхождением, но никак не низкой продуктивностью сельского хозяйства Австралии. Этот деревенский менталитет до сих пор является препятствием для решения одной из политических проблем, свойственных современной Австралии: часто влияние сельских избирателей оказывается слишком сильным. Почему-то австралийцам, причем даже в большей степени, чем европейцам или американцам, сельские жители представляются честными и порядочными, в отличие от горожан. Если фермер становится банкротом, предполагается, что хороший человек потерпел неудачу, побежденный обстоятельствами (например, засухой), бороться с которыми он не в силах. Но если банкротом становится городской житель, считается, что до такого положения его довела собственная нечестность. Идеализация фермеров настолько сильна, что чересчур влиятельные сельские избиратели не придают значения уже упомянутому факту, что Австралия является самой урбанизированной страной. Они способствовали тому, что правительство довольно долго ошибочно поддерживало действия, скорее губительные, чем полезные для окружающей среды, такие как расчистка земли под пашню и непрямое финансирование бесперспективных сельскохозяйственных районов.

Еще 50 лет назад в Австралию, как правило, эмигрировали выходцы из Великобритании и Ирландии. Сейчас многие австралийцы еще чувствуют сильную связь с британскими корнями, хотя с негодованием отвергли бы любое предположение, что держатся за них слишком уж сильно. Однако благодаря этой тесной связи австралийцы совершают поступки, которые по британской шкале ценностей считаются достойными восхищения, но беспристрастному наблюдателю показались бы неуместными и ненужными для интересов Австралии. Во время Первой и Второй мировых войн Австралия объявила Германии войну сразу же после того, как это сделала Великобритания, хотя Первая мировая война никак не затрагивала интересы Австралии (за исключением того, что дала Австралии повод захватить Новую Гвинею, колонию Германии), как и Вторая мировая война до вступления в нее Японии, что произошло более чем через два года после начала войны между Великобританией и Германией. Главный национальный праздник в Австралии (а также и в Новой Зеландии) — день АНЗАК [8], 25 апреля, посвященный массовой гибели солдат австралийских и новозеландских войск, присоединившихся к британской армии, в битве на полуострове Галлиполи в Турции в 1915 году, в результате некомпетентных действий британского командования. «Кровавая баня» при Галлиполи стала для австралийцев символом «достижения совершеннолетия» их государством; для многих именно тогда Австралия заняла свое место среди наций в качестве объединенной федерации, а не полудюжины колоний под раздельным управлением генерал-губернаторов. Для американцев моего поколения ближайшей аналогией того значения, что австралийцы придают Галлиполи, является 7 декабря 1941 года, когда японцы вероломно напали на нашу базу в Перл-Харборе; эта роковая ночь объединила американцев и положила конец внешней политике, основанной на изоляционизме. Однако неавстралийцы не могут без иронии относиться к тому, что австралийский национальный праздник связан с полуостровом Галлиполи, находящимся по другую сторону экватора и в совсем другой части света: подобное географическое положение меньше всего соответствует австралийским интересам.