Газета Завтра Газета - Газета Завтра 341 (24 2000)

Часто встречаются люди в турецких кожаных куртках, греческих и китайских кожаных пальто, новых дубленках, шубах. Это спецодежда "челноков", президентов фирм, читающих Маринину и не знающих Льва Толстого и по портрету — не то что по томам "Войны и мира". Они покупают и дорогие продукты, и заграничную бытовую технику, капризно ругая российскую. Иногда раскошеливаются и на картины: какой-нибудь изогнутый дракон или тигр на фоне фанз. Штампованные иллюстрации, конечно, не подлинники. Чужеродные по содержанию, но определяющие сословие на этажерке социального расслоения.

Ходят по улицам живые копии американских "деловых людей", надоевших по голливудским фильмам: дорогое черное длинное пальто, в любой холод без головного убора, обязательно белая рубашка, галстук, крупный значок с обозначением фирмы, настырность в шаге и жесткость в глазах. Даже беспощадность. Лицо, не наполненное интеллектуальной работой,— размыслительность для завлечения народа в очередное строительство финансовой пирамиды не нужна.

Которую зиму подряд в самом центре города сидит и в крепкий мороз без шапки на седой голове старик. По возрасту ему за семьдесят. Какая беда выгнала на улицу? Страшно. Не дай судьба, думаешь, самому на его месте оказаться. У дверей магазинов на центральных улицах — здесь покупателей больше — просят на хлеб старушки. В магазинах — тут теплее — подходят и просят на пропитание дети. Как одет этот слой людей? В старое, где-то (на свалках, из четвертых рук?) подобранное рубище — спецодежду крайней нищеты победившего ельцинизма.

Вот шуба тысяч за много. Костюм за тысяч несколько. Поверх блестящий автомобиль, за ним сразу несколько автомобилей. Впереди и позади милицейские с мигалками, и регулировщики на всех перекрестках по пути следования останавливают перед кортежем людей. Так выглядит в провинции только "радетель народа", губернатор. Какие булки ему режут и живет в условиях он каких — запрещено узнавать, государственный секрет. Зато не запрещено слышать, как в очередной речи он Шаляпина называет Сергеем Ивановичем, а после криков из зала решает: — "Что? Федор Иванович? Ну, пусть будет Федор Иванович". Да, как говорится, и на том спасибо — дозволил Шаляпину...

Вот еще пример из бытовой культуры как способа репрессии, унижения и наказания. "Он — директор завода, а я, начальник участка, пришел к нему в кабинет в джинсах. Он долго орал на меня, как я посмел прийти в джинсах, выгнал из кабинета и дела не решил".

Почему-то в вятской провинции редко попадается обращение на "вы". На "ты" начинают разговор со всяким незнакомым человеком,— если он не большой начальник ну хотя бы по одежде. Так рванувших из грязи в князи, в господа приостановил народ, не желающий еще одного унижения. Обращения "господин" в провинции не слышно, регулярно оно применяется в канцелярских документах чиновниками по отношению друг другу. Военные твердо оставили в обращении слово "товарищ" и изменений не пробовали вводить. Им не до спеси, им воевать приходится. И совести, наверное, у них побольше, братства по общему делу.

Культуры наворовавшихся, нажившихся на общей беде и тем переменившихся в сторону зла — у русских не вызрело. И вот результат — бесчисленные копии "Санта-Барбары": те же овальные проемы в стенах квартир, и сами квартиры "как у них" — в два, в три этажа, те же полукруглые лестницы наверх, полуовальные залы с толстенными диванами и креслами, светильниками, скучными стерильно белыми обоями, перламутровыми унитазами с элементами античной архитектуры, "как там, у этого, ну у Билла, по видаку про него смотрел". А продолжением просевших в скучноту грузных жен — худощавые девочки в саунах на стороне, оплаченные как обязательное приложение к водке и шашлыкам.

"Новые русские" потерялись в эстетике, как африканцы в тайге, — впитав диванно-телевизионное "воспитание", не понимая психологической сущности архитектуры, ее глубинного и постоянного влияния на человека. От их пластмассовых стен и подоконников, оклеенных "мрамором" синтетики, от штампованных подвесных потолков, одинаковых в США, Венгрии, Италии, Мексике,— летит мертвая тончайшая пыль тоски. Ведь потолки эти штампуются из мусора: материал для них — макулатура. Здесь же пылятся пластмассовые пальмы и вечные букеты цветов, пахнущие колбами лабораторий и формулами органической химии. А продолжением этой заемной отупевшей эстетики становится отупение человека, обложенного чужеродностью. Но шут с ними...

Почти полное падение бытовой культуры в провинциальной жизни на самом деле смертельно опасно,— каждый праздник, каждый месяц происходит одна и та же чисто бытовая трагедия: муж и жена, или сожители, или знакомые. После распития водки один другого убивает ножом, топором, бутылкой по голове. На что человек культурный вряд ли способен: разумность жизненная остановит.

Те, кто задумывал погубление России ельцинизмом,— люди умные, и учли они многое. Именно через бытовую культуру прошел удар, остановивший тысячи заводов и фабрик по всей России, толкнувший миллионы людей в нищету безработицы. Еще до горбачевщины началось активнейшее и регулярное вбивание в головы: все товары, сделанные на наших заводах и фабриках,— плохие, а сделанные за границей,— отличные. И шел в СССР действительно хороший "импорт", оплаченный не только советской нефтью, но и специальными госпрограммами Европы и Америки — нам показывали капитализм с человеческим лицом. Наверное, постепенно станет известно, за какие суммы взяток и кем конкретно останавливалась отечественная промышленность — специально для того, чтобы именно в Россию сталкивать любые товары: от носков и зубных щеток до самолетов и заводского оборудования. До совместной с американцами космической станции, где мы хозяевами уже не будем — после нашей "никуда не годной", отлетавшей в Космосе несколько не заложенных при проектировании сроков. Вот что такое "психологическая разработка" обыкновенной бытовой культуры. Понятно, просчитано и сделано. Людьми, понимающими и музыку Чайковского, и успокоение для души, всегда идущее от чистого, теплого русского снега.

Русские мыслители, где вы? Когда ваше действие обернется для Родины единственно требуемой мощью, — мощью расцветания всех сторон ее?

Будет ответ. И был, и будет. Потому что Россия для русского человека чести и дела — не временна, а постоянна.

КУЛЬТУРА ОФИЦИАЛЬНАЯв российской провинции отличается от космополитно-столичной вкраплениями, наверное традиционными, местной народной культуры. Это местных акцентов национальная одежда на девушках при встречах налетных чиновников, расшитые на местный манер полотенца для подношения бесплатного хлеба им, пресытым, частушки на концерте для них и какой-нибудь стилизованный "под русский" танец с подтекстовым значением "и мы здесь стараемся". То есть это чиновники местные стараются, а танцоры их "достижения" должны подтвердить. "Сколь много достижений,— говорят на Вятке,— да жить сколь трудно, ой сколь трудно-то..."