Михаил Берг - The bad еврей

Но вы считаете, много найдется тех, кто поймет – что такое деконструкция своей национальной идентичности и способен на эту операцию без ущерба для понимания своей уже прожитой жизни, как существования ежика в тумане?

Увы, я пытался много раз объяснить, как, на мой взгляд, работают механизмы социальной манипуляции, но, честно скажу, ни разу не видел, чтобы человек хлопнул себя по лбу и сказал: «Эврика, то-то я чувствовал, что меня эти суки наябывают!». Ничего подобного, ни-ни, никакой деконструкции, если она не позволяет человеку считать, что он лучше, чем есть на самом деле, что всю свою дурацкую жизнь прожил на помочах из социальных рефлексов, а его столь, казалось бы, многострадальный опыт, полностью укладывается в схему из пяти наиболее востребованных социальных моделей поведения, появившихся в послевоенном советском социальном пространстве, благодаря тем трансформациям, которые стали возможны после хрущевской оттепели.

Нет, нет, лучше считать нацию – мистическим мостом из прошлого в будущее, на котором передается эстафета от мудрых предков к пытливым потомкам, несущим предназначенное от Бога повеление одухотворить весь мир, предложив ему духовный катарсис, а если он не поймет – объяснить, прочитав соответствующий фрагмент Книги. А если и после этого не поймет, заставить его самого сто одиннадцать раз прочитать этот отрывок, и еще этот и этот, да и этот, не менее яркий и убедительный, пожалуй. Но если и это не поможет, то пиздить его, гада, в мерзкую тупую харю, тыкать его этой харей в собственную вонючую жопу, пока его ебанный позвоночник не будет щелкать, как волшебные божественные кастаньеты, и его закатившиеся глаза не вылезут из орбит и не выразят, ебать тебя в сраку, понимания, что такое настоящая русская (корейская, еврейская) духовность, сука ты потная.

Ладно, мое дело – объяснить, как это вижу я, каждый же сам выбирает себе приоритеты ценностей, и если он считает, что его национальность – уже неразменный рубль, зайчик, фунт, шекель – ОК, было бы предложено.

Мы же возвращаемся к нашим евреям (изделиям мастерской номер «34» на улице Павлика Морозова 17, Тель-Авив).

Мне понятно, почему русское телевидение в Америке изображает Россию, страной, где свобода не приживается, сколько удобрений ни трать. Телевидение отвечает запросам потребителей, а потребитель должен каждую минуту получать подтверждение, как он, умница, правильно поступил, что вовремя унес ноги из этой дурацкой страны, хорошо еще успел. По этой же причине о любых американских проблемах (в разительном отличии от телевидения американского) здесь говорят невнятной скороговоркой, мол, была стрельба в университете Вайоминга, по предварительным данным – столько-то погибших, знакомый преступника, эмигранта из Азии, подтверждает, что он ходил на прием к психотерапевту. Многозначительная пауза: все понятно, преступник-то – , оказывается, сумасшедший, нам, глубоко нормальным, это не грозит. То, что на прием к психотерапевту ходит почти столько же людей, сколько смотрит телевизор, что в Америке самое большое число заключенных в тюрьмах, что пятьдесят миллионов не имеют медицинской страховки, что система жизни в долг делает из человека вечного должника, которому только отдаленная угроза увольнения отзывается психозом, об этом на русском телевидении, по крайней мере, при Буше, никто не говорил.

Удивит ли нас полная и окончательная поддержка войны в Ираке и Афганистане до победного конца? Ничуть, графиня, ни-ни. Иран? Разбомбить к хуям, пока не получил ядерное оружие. Вообще ислам – мировоззрение шумных сумасшедших (изделия «666», Тегеран), которых – скажем начерно, шепотом – надо извести как тараканов, пока эпидемия не перекинулась на весь мир. Нас уже не удивляет пещерная воинственность, которую трудно было ожидать от такого спокойного и смиренного литературоцентричного контингента, как советские евреи в России? Если вы скажете о преступности, то вам ответят со вздохом, а что вы хотите, если здесь столько черных (Буратино из Гарлема, продукт «18») и все сидят на пособиях, работать никто не хочет, поэтому и преступность в стране растет. То есть расовые предрассудки в Буратинчиках мастерской «34», как у бритоголовых русских скинхедов («18», Красная Пресня), убивающих нацменов и хачиков («731», Дербент), являются здесь не тем, чего интеллигентным людям принято стесняться, а вполне отчетливой стороной жизни. И это касается, конечно, не только черных (номер ищем сами), но и прежде всего арабов (смотри выше), которые, конечно, не люди (то есть не те, кто вышел из наших лабораторий, так как хотят стереть наши лаборатории с лица земли).

Ладно, я сам устал от смехуечков, тем более, что мы осторожно и постепенно перейдем от того национализма, который просто простительная слабость сирых и убогих Буратин-эмигрантов, к национализму, который уже совсем и давно не шутка. Хотя национализм – никогда не шутка, ибо представляет собой достаточно легкую для устойчивого управления модель социального поведения, чреватого, правда, большим числом психологических срывов, то есть сорванных с резьбы социальных экспериментов. Ибо гордиться тем, что ты - еврей, так как тебе не разрешали эту гордость в России: пожалуйста, почему нет, немного противно, но по-человечески понятно. Но, поверьте, никто никому не предоставляет бесплатно такую социальную альтернативу, как национальная гордость. Такая возможность всегда обмен. Тебе предлагается гордиться своей такой замечательной нацией, но в обмен ты тоже многое должен.

И здесь Израиль, Россия, Иран – ничем не отличаются. Вот я отчетливо помню момент, когда ряд моих таких замечательных друзей и приятелей юности вдруг, когда стало понятно, что жизнь не удалась, ощутили себя такими имперскими русскими, что уже слово против нашей победы в ВОВ не скажи. И никаких тебе Молотовых, Риббентропов, Катыней и оккупированной Карелии и Прибалтики. И это, конечно, тоже вполне можно было бы списать на милые невинные слабости огорченных жизнью немолодых людей, узревших тайны гроба роковые, как бы не выяснялось, что именно на этих их убеждениях и держится мерзкая путинская власть, обменивающая их поддержку на ложь о том, что они такие духовные, что срать пойдут, а из них только один Толстоевский в целлофановых брикетах валится и в соборы мистические сам укладывается.

Это я о своей России, с евреями в Америке то же самое. То есть можно, конечно, сказать, что быть исламофобом и ненавистником арабов – это такая слабость не очень далеких, не самым лучшим образом образованных и мало информированных Буратин мастерской номер «18», которым только покажи – кого ненавидеть, и они побегут в очередь записываться, как при Брежневе на дефицитную модель «жигулей». Ну, ненавидят наши с вами соотечественники арабов, ну, считают их порождением ехидны, ну не сомневаются, что Ислам – человеконенавистническая религия, хотя, кроме фильма голландского «Фитна», присланного племянником по интернету, о мусульманах практически ничего не знают. Они даже Ориану Фаллачи не читали, но все равно скажут: Ислам – бандитская конфессия, я на месте Буша (ах, жаль, что этого исламиста Обаму глупые америкосы выбрали) давно бы с ними всеми разобрался.