Александр Огнев - Правда против лжи. О Великой Отечественной войне

При разговоре о будущем России проблема молодежи становится главной. Что характеризует нынешних молодых людей, куда они стремятся, каковы их идеалы? Работая свыше 50-ти лет в школе и вузах, я видел, как они становились другими вместе с изменением нашего общества. Не загадка ли: в предвоенное время мы, деревенские школьники, жили в тяжелых материальных условиях, но крепко верили в свое счастливое будущее. Когда крестьяне порицали власть за гонения на религию, нехватку товаров повседневного спроса, за тяжкую жизнь на грани голода, я пропускал это мимо ушей. Моя вера в то, что советская власть лучше, чем царская, подкреплялась тем, что раньше в нашей деревне не было школы, взрослые были неграмотными и малограмотными, а теперь можно учиться в техникумах и институтах. Мы вырастали идеалистами, непритязательными к бытовым удобствам, деньги для нас не имели того большого значения, которое придает им современная молодежь.

В 30–40-е годы привычным было то, что молодой человек, выйдя из самых глубин народа, сам пробивал себе дорогу в жизни, без чьей-либо помощи находил в ней свое место. Многие из родителей и не могли помочь своим детям, если учесть, что в то время большинство населения жило в деревнях и поселках, юноши и девушки уезжали учиться в города, где функционировали вузы и техникумы. Шли годы. Советский человек, много работая, получал за это скромное вознаграждение, что считал естественным: «Думай прежде о родине, а потом о себе». Но ему хотелось, чтобы у его детей жизнь была бы спокойнее и богаче, чтобы они меньше испытали трудностей, тем более таких тяжких, какие достались ему. И он старался обеспечить своим детям более хорошую жизнь. Это сказалось на мировосприятии и поведении молодежи. После войны подросли новые поколения с новым отношением к миру, повышалась материальная обеспеченность народа, увеличивался слой богатых людей, возникла потребность в более комфортабельных условиях жизни, в новых атрибутах быта, в лучшей одежде, стала ощущаться трудность в решении задачи гармонизации материального и духовного начала.

Серьезной проблемой для власти стала необходимость поисков нового подхода к воспитанию молодежи, который соответствовал бы новой обстановке. По данным ЮНЕСКО, в 1953 г. СССР занимал третье место в мире по уровню образования молодежи, но вместе с тем у новых — послевоенных — поколений не было такой привлекательной идеи, какая бы властно захватила их. Потребительская и иждивенческая психология стала все больше проникать в их сознание. В. Каверин писал, что «нужно так перестроить жизнь, чтобы дети рассчитывали лишь на минимальную помощь родителей», «не надеялись, что будут жить на родительский счет до 30 лет»: «Пока мы этого вещественно не почувствуем, пока наше устоявшееся, довольствующееся привычными понятиями сознание не придет к неизбежности крутых перемен, наша молодежь будет активно пополнять энергично действующее сословие нуворишей с их нездоровым стремлением к беспечному, подражательному состоянию» (Лг. 18.06.1986). Мы плохо приучали детей трудиться, по сути дела, развращали их. На Западе лучше понимали: твое чадо будет смято, выброшено на обочину, если оно не научится хорошо работать, не станет зубастым. Недаром даже многие миллионеры» отправляя учиться своих детей в университеты, не полностью обеспечивают их материально. Само собой разумеется, что они будут подрабатывать. Мы же, проявляя излишнюю заботу о своих детях, лишали их возможности в юности реально приобщиться к труду, позволяли паразитировать на нашем гуманизме немалому количеству людей. Друнина писала в миниатюре «Счастливый отец»: «И долго будешь дочку ты тянуть? Ведь на тебя смотреть, ей-богу, жалость! — Теперь-то что, теперь уж как-нибудь: До пенсии два года ей осталось!». Молодое поколение отторгалось от опыта родителей, не мысливших жизни без напряженной трудовой деятельности. Исследуя эту проблему, Президент Академии педагогических наук В. Столетов пришел к выводу: «85 % семей ориентирует детей на получение высшего образования. В этих же семьях 35 % детей частично, иной раз, от случая к случаю, несут какие-то обязанности по дому. Таким образом, значительно больше половины детей выведены за пределы благотворного воздействия труда» (Ниж1977№ 10). Изучив многие факты, И. Синицын писал о «той части молодежи, которая растет в праздности»: «Зубастый эгоизм. Горластое иждивенчество. Презрение к «предкам», которые должны «ишачить», потому что их наскипидарили» (Нс.1979.№ 1).

В 80-е гг. энергия молодого поколения перемещается из производящей сферы в более «доходные» отрасли экономики, выше стали цениться должности в торговле. Резко снизились конкурсы в технические вузы, возросли в торговые, финансовые, на экономические и юридические факультеты, которые предоставляли больше возможностей попасть в управленческую элиту. Среди молодежи становилось престижным «не лучше быть», а «лучше жить», деньги оказывались мерилом ценности человека, фирма «Мелодия» выпустила в массовое производство песню «Мани», где говорилось: «Деньги, деньги, деньги… В мире богатых людей. Всегда светит солнце. Если бы у меня было много денег, Можно было бы не работать. И вести привольную жизнь». Моральная деградация, пренебрежительное отношение к труду, убеждение, что теплое место достается только по знакомству, захватывали немалые слои молодого поколения.

Посвященный проблемам молодежи в «странах переходного периода» доклад ЮНИСЕФ констатировал, что «социальные и гуманитарные стандарты социализма были чрезвычайно высокими, порой гораздо более высокими, чем даже в самых развитых странах». Б. Минаев, привыкший поносить СССР, узнав об этом, «неохотно и почти сквозь зубы» признал, выступая в желтом «Огоньке» (№ 44.2000): «У нас было все в порядке с охраной здоровья, материнства, с образованием, с социальной адаптацией». Это было огромным достижением, но он считал бедой то, что в советское время молодые люди жили «в стране подаренного счастья, казенной заботы, приказного благополучия». Ему противны счастье и благополучие, обеспеченные политикой государства Для него «дети, построенные в пионерские колонны, были в годы перестройки одним из самых ярких символов ненавистного прошлого. Все эти галстуки, речевки, комсомольские собрания, все эти орущие на детей училки, весь этот страшный школьный мир казался четким обоснованием демократической арифметики: советскую власть — отменить, свободу — разрешить». Так воспринимали заботу советской власти о молодежи Минаев и его нетрезвые, циничные коллеги из «Комсомольской правды». Если вникнуть в суть не только этих стенаний, но и общественной атмосферы «застойных» лет, можно сделать вывод; тогда на самом деле молодым людям не хватало острых впечатлений, серьезной борьбы, ощущения, что это они сами, собственными руками добились своего благополучия и счастья. Молодежь не терпит скуки, стремится быстрее обрести полную самостоятельность. Однообразие жизни тяготит людей, не испытавших серьезных жизненных потрясений.