Владимир Борейко - «Царские охоты» - от Владимира Мономаха до Владимира Щербицкого

Не отставали от азовцев и дельцы из Крымского заповедно-охотничьего хозяйства. Эти открыли промышленный лов карася, карпа и форели, сбывали рога и копыта оленей, заготавливали мед, сено, древесину, мясо, собирались начать разлив минеральной воды. Кстати, здесь от былого заповедника сохранился еще научный отдел. Но наука там какая-то странная. Вот, например, что рекомендует в своих тезисах ученый муж А. Ткаченко: «Практика показала, что наиболее успешными в условиях горного леса могут быть охоты с подхода и подъезда (то бишь, браконьерство — В.Б.), облавно-загонные охоты, скрадывание дичи в местах скопления. Следует испытать новые способы, в частности стрельбу с вышек, охоту на зверя с гончими, на пушную дичь с лайкой и на пернатую дичь с подружейной собакой. В филиале хозяйства на Лебяжьих островах возможна охота на водоплавающую дичь во время пролета, охота на уток с чучелом и другие методы». [33] Материалы расширенной сессии научного совета, посвященной 50-летию заповедного хозяйства, Симферополь, Крымиздат, 1963, стр. 42.

А тем временем в Крымском заповедно-охотничьем хозяйстве совершенно пропала некогда массовая крымская белка (от нее еще недавно трещали окрестные сады и виноградники), и никто не знает, почему. Численность редчайшей птицы — черного грифа — за последние десятилетия сократилась в два раза, а дирекции все нипочем.

На науку, на охрану природы времени у работников хозяйства нет. «Заповедник» превратился в комфортабельный дом отдыха и экскурсий. Дел невпроворот.

В Залесском планировались цеха по производству тары, копченого мяса и рыбы, нутриевое и ондатровое хозяйство, а тут еще начали принимать иностранных охотников, значит, нужны увеселительные учреждения.

В большом почете биотехнические мероприятия, лесохозяйственные посадки. Например, в Азово-Сивашском редкий ковыль вытесняли несвойственные этим местам белая акация и лох (уже засадили 400 га). И все это творилось в местах, входящих в Список угодий международного значения, за которые мы в ответе перед всем миром!

Страдают и крестьяне из соседних деревень. Расплодившиеся номенклатурные кабаны и олени норовят угоститься колхозной картошкой, забраться в совхозный овес, закусить гибридными помидорами. Местные жители и рады бы их проучить, да боятся: начальство строго накажет за сокращение лимита путевок для «высоких» гостей.

Но что же такое заповедно-охотничье хозяйство? Каков его юридический статус?

Да никакой. Обратимся к имевшему еще недавно силу главному документу — Типовому положению о государственных заповедниках и других охраняемых природных территориях, утвержденному в 1981 году постановлением Госплана СССР и Госкомитета СССР по науке и технике. В этом основном документе, определяющем положение, цели и задачи особо охраняемых природных территорий в стране, и слова нет о заповедно-охотничьих хозяйствах. Действительно, это выдуманная в минсельхозовских кабинетах «категория» не вписывается ни в какие рамки, ни в какие понятия о заповедных объектах. Нет подобного прецедента и в международной практике.

По своему нынешнему режиму, — считали специалисты, их следует назвать не «заповедно-охотничьими», а «лесо-охотничьими», само по себе сочетание слов «заповедность» и «хозяйство» неправомерно даже юридически и звучит так же абсурдно, как, скажем, «религиозно-атеистическое общество».

До сих пор никто не подсчитал материального ущерба от различного ранга «барских охот». И дело не только в содержании многочисленного персонала, откормке секачей, амортизационных и прочих расходах.

Ведь «охотничьи услуги» для членов Политбюро, министерств, маршалов, «отцов» из различных республик, краев и областей и их челяди оценивались в десятки и сотни раз ниже себестоимости.

Даже смешно предположить, что Хрущев, Брежнев или Щербицкий из собственного кармана платили за жилье, лицензию на отстрел или ящик «перцовки». Полное удовлетворение потребностей оплачивалось из государственной казны, причем, как я установил, по статье «охрана природы»!

Да что там говорить, есть в Беловежской Пуще ученый С. Шостак. «Зубы съел» на оленях. Много лет собирал оленьи рога, с которыми проводил эксперименты. Все это было изъято директором и роздано в качестве «скромных» презентов столичным гостям.

Однако при «заповедном коммунизме» никто сам по себе ничего не стоил. Привилегии сохранялись до тех пор, пока тот или иной функционер был «полезен партии». Выгнал Брежнев неукротимого Петра Шелеста из Политбюро, скинул с поста Первого секретаря ЦК КПУ, и тот навсегда распрощался и с Залесьем, и с Завидово. И для пенсионера союзного значения Никиты Сергеевича туда также дорога оказалась заказанной.

Заповедно-охотничьи хозяйства, иные «охотвотчины» — сущие воры, легальным путем «очищавшие» народную казну на сотни миллионов рублей. Только в Украине, к примеру, за 20 лет, по моим подсчетам, четыре заповедно-охотничьих хозяйства «съели» 36 миллионов рублей!

Так не пора ли тем, кто ранее баловался, и балуется ружьишком сейчас, возместить нанесенные убытки? А за отошедших в мир иной рассчитаться их друзьям, ведь в первую очередь там дневала и ночевала партийная верхушка.

Исповедуемая партийными лидерами периодов репрессий, «оттепели», «застоя» и «перестройки» двойная мораль и антиконституционная «законность» привели к тому, что ложь стала жизненным принципом и по сей день отравляет человеческие души. Ведь существование «барских утех», как ни старались, не удалось скрыть от глаза народного. Все все видели и все все знали: заповедное — это для нас, охотничье — для начальства.

Однако не все мирились с беззаконием. Этих благородных рыцарей было не очень много, можно пересчитать по пальцам: академики В. Сукачев, Е. Лавренко, Е. Павловский, профессора В. Дубинин, И. Пузанов, А. Формозов, писатели Леонид Леонов и Борис Рябинин, активисты заповедного дела М. Розанов и Ф. Пугач, журналист Н. Якименко.

Не знаю, каких аморальных вершин в своих «охотничьих подвигах» достиг бы министр сельского хозяйства В. Мацкевич, не вразумляй его время от времени со страниц центральной печати Леонид Леонов и Борис Рябинин. А Михаил Павлович Розанов, несмотря на рогатки цензуры, рассказал в прессе о вопиющих беззакониях в крымской «хрущевско-брежневской спецохоте». В этой статье, наверное, единственной в отечественной печати за все 30 доперестроечных лет, автор писал:

«Вызывает глубокое сомнение целесообразность превращения Крымского заповедника в заповедно-охотничье хозяйство. В заповедном лесу производятся сплошные рубки. Построен даже механизированный лесопильный завод, требующий для своей загрузки интенсивной вырубки сырорастущих, то есть ценных высокоствольных дубовых, буковых и сосновых деревьев.