Юлия Юзик - Бесланский словарь

И вот снится мне сон. Я вижу, как он стоит напротив и просто смотрит на меня. Грустно-грустно.

— Что ты так на меня смотришь? — спрашиваю я.

— Просто. Мам, я же могу просто смотреть на тебя?! — кричит, плачет, и я просыпаюсь.

У меня сердце разрывалось на части. Сорок дней прошло со дня его смерти, но нигде его не было — ни среди живых, ни среди мертвых. И вот ровно на сороковой день нам звонят из Ростова: ваш мальчик опознан. Мы радовались, как ненормальные. И я даже не удивилась, что он нашелся именно в сороковины. Он такой был… Как сказать… Любил всякие неожиданные сюрпризы… Везучий вообще был… Из любой ситуации находил выход. И даже в смерти таким остался.

Из Ростовской 124-й лаборатории гроб привезли… Цинковый гроб, закрытый… Десять лет туда возили трупы солдат из Чечни, а теперь — наших детей.

Я не захотела хоронить своего десятилетнего мальчика в цинке. Цинк — это война. Похоронки. Это все так не по-детски, да? Не знаю, почему, но я не могу даже смотреть на этот цинк…

Я заказала красивый деревянный гроб и попросила открыть этот цинк.

(Закрывает рот рукой и долго молчит.) Половины руки не было, вся верхняя часть — туловище, голова — была закрыта марлей. Я не стала ее раскрывать всю. Только ноги посмотрела. Точнее — с них начала, а дальше уже просто не смогла…

Видели, как выглядит жареная курица? Представьте, вот вы зажарили ее на сильном таком огне, а потом поставили в духовку хорошенько пропариться градусов так на 200. Вот так и мальчик мой выглядел… Мясо от кости отделилось, и косточка вместе с коленкой вывернута наружу была…

Мой маленький солдат… (Планет.) Принял бой и погиб в огне…

Первые месяцы я на кладбище жила, даже ночевала там. А что? Вся моя жизнь теперь на кладбище — Сосик и Аси к, — два моих красивых мальчика.

Я уволилась после всего этого с работы… Зачем мне теперь дом? Я живу в квартире родственников, иногда, раз в несколько дней, спускаюсь вниз за продуктами.

Я не могу видеть людей. Меня тошнит от людей. Пустые разговоры, тщеславие, пустая жизнь… Они не знают, как легко потерять все. Не знают, что деньги на самом деле ничто… Бумага…

Она не вернет мне моих сыновей…

Вчера я купила красный рододендрон, знаете, это такое красивое вечнозеленое деревце… Сегодня поеду на кладбище, посажу его рядом с моими мальчиками… Хочется, чтобы их дом был нарядным, красивым… Мне так хорошо, так покойно сидеть с ними, разговаривать… Я прошу прощения у них… Я все время с ними: никого, никого теперь нет, кроме них.

Я думаю: Боже, что должно было произойти, чтобы я вернулась к ним, к своим детям… Я должна была потерять их, для того чтобы понять, что ничего ценнее и дороже их в моей жизни не было и нет.

…Я прихожу и сижу с ними часами. А дома меня никто не ждет теперь, вся моя жизнь теперь под этими вот камнями…

Кого я могу винить? Только себя. Я должна была быть с ними, и сгореть должны мы были вместе, чтобы не мучиться вот так вот, поодиночке.

Я — мать, и я должна была быть с ними. И в жизни, и в смерти. Тогда бы мы лежали сейчас втроем и были бы спокойны, счастливы и безмятежны…»

Залина, мать

«Когда бородатый боевик — он был главным среди них, — разговаривал с кем-то по мобильному, он сказал: «У меня с собой 68 человек». Я думаю, что как раз-таки 68 человек и могли держать под контролем такую огромную школу, контролировать и зал с заложниками, два этажа и все подходы к ней. А вот 32 — это нереально, даже смешно…»

Зарина Дзампаева, заложница

«31 августа жара стояла невыносимая. Дышать нечем было. И к вечеру все — и взрослые, и дети, и старики — высыпали во двор. У нас принято так — если хорошая погода, все вечером во двор выходят. Разговариваем, общаемся, можем и песни попеть, и плов приготовить. Прямо во дворе огонь разведем, казан вынесем, туда баранинки покидаем, риса, морковки, лука, пряностей — у-у-у! такой аромат! Вместе готовим, вместе угощаемся… Мы дружный народ, беззаботный…

В тот вечер Зайка наша сидела с подружками в беседке; все дети смеялись, а она одна грустила… Мы с женщинами на скамейках во дворе сидели, когда — раз! — парень какой-то незнакомый через двор к школе прошел.

И опять — выглядел так же, как и остальные, которых мы в последнее время в Беслане видели: молодой, рослый, в майке и спортивных штанах.

— Чего они расходились тут? Какие-то приезжие, и все около нашей школы крутятся… — вот так мы поворчали тогда.

Но, честно, кто мог подумать, что это боевики? Думали — приезжие рабочие, ремонт в школе делают.

Примерно за месяц до теракта, в начале августа, среди нас какие-то чужаки появились. Их повсюду видели. Город крошечный, все друг друга в лицо знают, поэтому их, незнакомцев, сразу все и заметили.

А одного из них — рыжего — многие очень хорошо запомнили. Ну, а то — самый заметный из всех! Огненно-рыжие волосы и такая же рыжая борода. Я даже знаю, где он жил: в квартире одного наркомана, неподалеку отсюда. В одном доме с Вовой Томаевым. Этот рыжий примерно за месяц до теракта поселился в Беслане.

Вова Томаев рассказывал, что в августе случай такой был… Жена его Зина пришла с работы, а дочки дома нет, — Вова ее в магазин за чем-то послал. Зина так рассердилась!

— Не пускай ее одну, ты что, не знаешь, что у наркомана какие-то странные бородатые мужики поселились? Исчезнет ребенок вместе с ними, где ты их потом найдешь.

Вова всполошился, и когда дочка пришла, сказал, чтобы она подальше от бородачей держалась. А она рассмеялась:

— Они такие ласковые, папа, ты их не бойся! Рыжий бородач меня конфетами угощал, он такой добрый!

3 сентября и дочка, и беременная Вовина жена погибли в школе. А наркоман сразу после теракта исчез, так что у него теперь и не спросишь ничего.

Ой, а вы думаете, только у него одного они жили? Это просто рыжий больно заметный был, и жил рядом со школой. А так они по всему городу расселились. Квартиры снимали, у кого-то в частных домах жили, некоторые в школе обосновались. Их же тут многие видели!

Одного из боевиков, например, одна заложница опознала: в городе на рынке он советовал ей, какой видеомагнитофон купить. Не местный он был, поэтому она его так хорошо запомнила.

Они среди нас жили, а мы их не знали.

Они среди нас ходили, присматривались, местность изучали. Все дворы и закоулки выучили. Ими они потом и ушли. А мы ни о чем не догадывались!.. Знаете, я такое в передаче «В мире животных» видела: козочки у водопоя водичку пьют, на солнышке млеют, а за ними из кустов стая львов наблюдает. Козочки добрые, бестолковые, ни о чем не думают, — поэтому через несколько секунд львы порвут их на мелкие кусочки…»