Андрей Савельев - Как убивали СССР. Кто стал миллиардером.

Салтыков-Щедрин писал о подобной обстановке, возникшей в русском обществе, дорвавшемся до образования, но еще не способного к здравомыслию: «Кого ни послушаешь, все на что-то негодуют, жалуются, вопиют. Один говорит, что слишком мало свобод дают, другой, что слишком много; один ропщет на то, что власть бездействует, другой — на то, что чересчур достаточно действует; одни находят, что глупость нас одолела, другие — что слишком мы умны стали; третьи, наконец, участвуют во всех пакостях и, хохоча, приговаривают: ну где такое безобразие видано?! Даже расхитители казенного имущества — и те недовольны, что скоро нечего расхищать будет».

Где бы ни собирались «демократы» — набивались полные залы. Преимущественно это кипение разума возмущенного происходило в Москве, в аудиториях московских вузов. Но казалось, что сотрясается все страна. Московская интеллигенция валом валила на собрания, которые казались каким- то откровением, прорывом к информации, доселе недоступной, приобщением к творящейся на глазах истории.

Сегодня мало кто помнит, что тогда говорили «демократы», чего требовали, чего обещали на случай прихода к власти. Собственно, о власти они и не мечтали. СССР и при нарастающем хаосе оставался незыблемым, поскольку подавляющее большинство народа хоть и липло к телеэкранам, где начали транслировать политические спектакли, но все же не помышляло о том, что страну можно расчленить или отдать власть в руки вот этим горлопанам. То же самое было и в элите: там, где знали, сколь тяжко нести ответственность власти, никто не рассматривал Ельцина, Гавриила Попова или Собчака как потенциальных властителей. В них видели разве что инструмент для снятия устаревшей и нетворческой «верхушки» КПСС.

Так о чем же вещали «демократы», внезапно получившие всеобщую известность — сначала по публикациям, а с 1989 года — по трансляциям Съездов народных депутатов?

Главное, на чем строился теневой интерес слоя политиков, возникшего из тусовок неформалов и «демо-коммунистов», — это реформа государственной власти, способная перераспределить властные полномочия и хотя бы слегка расчистить иерархическую пирамиду. Но в 1989–1990 годах этот вопрос еще не был основным, о разрушении государственного единства и системы хозяйственного управления еще никто не помышлял. Правда, КГБ уже был сориентирован на изменников, которым позволялось говорить все, что угодно. Но за прямые призывы к разрушению страны еще можно было если не угодить за решетку, то заслужить всеобщее презрение. Народ хотел иной жизни — более свободной, но вовсе не собирался разрушать свой дом.

В то время депутаты СССР, получившие статус народных избранников на 90 % по номенклатурному признаку, лишь осваивались в ощущении своей избранности, которая представлялась им значительным историческим событием. Они были еще неопытны при исполнении своей роли в быстро меняющейся ситуации, ими легко было манипулировать. Они не противились, они привыкли быть объектом манипуляций. Клан номенклатуры КПСС был в этой компании на порядок сильнее всех остальных группировок, и его правила игры практически никем не оспаривались. Но вот из недр второго эшелона номенклатуры выделяется Межрегиональная депутатская группа (МДГ). Ее публицистическая энергия и массированная агрессивность внепарламентских сторонников делают имя Г. Попову, А. Собчаку, С. Станкевичу, Ю. Афанасьеву и другим. Над всем этим шумом и гамом реет где-то в заоблачных высотах популярности обиженный властями любимец публики Б. Ельцин. Новизна этой нетрадиционно скандальной фигуры посреди номенклатурного единства привлекает всеобщее внимание.

Все вроде бы есть у претендентов на симпатию народа, но формирование реальной оппозиционной силы как-то не клеится. Уже возникают зародыши политических партий, уже проходят первые демократические демонстрации, а лидеры МДГ лишь блещут речами в парламенте. По свидетельству Г. Попова («НГ», 10.12.93), парламентские демократы все лето 1989 года работали над созданием программы объединения оппозиции в единый фронт. Наспорившись вдоволь, вопрос отложили, оставив лишь один лозунг: отмену 6-й статьи Конституции о руководящей и направляющей роли КПСС. Единой платформы не было, дальше общих лозунгов дело не шло. Экономисты, юристы, историки не могли предложить ничего такого, что не придумал бы Горбачев. Принимать на себя ответственность за организацию массового движения лидерам МДГ, удобно устроившимся в депутатских креслах, не хотелось. Да они и не знали, как это делается. Знающие подтянулись в основном позднее, получив инструкции за рубежом.

Свидетельств о внутренней деятельности МДГ — этого зародыша нового номенклатурного спрута — не так много. Только небольшие дозы информации о деятельности МДГ просачивались в самиздат, пугая правоверных коммунистов своей залихватской нахрапистостью и готовностью порушить все основы. Примерно такого рода черновые наброски попадали в руки жаждавших новизны граждан.

Уровень политического программирования виден из тезисов к платформе межрегиональной депутатской группы:

«Основополагающими принципами взаимоотношений между народами являются право наций на самоопределение и суверенитет, а также их равенство, независимое от численности…

Предлагается унификация иерархии национально-государственных образований, и оставить только союзную республику, выделить Россию из Российской Федерации. Языки народов, давших наименование республикам, получают статус государственных. Русский язык — только на территории России…

В союзном договоре предлагается предусмотреть права вступления, выхода и исключения республик…

Утвердить в специальном декрете, что в СССР нет и не может быть иного источника политической власти, кроме Советов народных депутатов. Сделать местный Совет главным арендодателем и распорядителем природных ресурсов на подведомственной территории…

…отраслевые министерства ликвидируются, а вместо них создаются группы специалистов при Госплане».

Из этих строк вполне ясно, что и через десятилетия деструктивные выдумки продолжают присутствовать в общественном сознании. Например, идея равенства народов, которой не может существовать в принципе, поскольку природа дает уникальные черты и способности не только отдельным индивидам, но и целым народам. Для индивидов с некоторыми допущениями возможно правовое равенство, в котором способности в любом случае дают некоторые преимущества (общество развивается, когда более способным предоставляются большие права), но народы никак не могут быть очерчены правом, а тем более наделены какими- то равными правами. Народы могут иметь историческую память, менталитет, какие-то антропологические свойства, но никак не могут иметь прав. Права имеют граждане, но не народы. Это правило попытались опровергнуть «федералисты» — большевики, а в наши времена — либералы. Тягчайший кризис государственности в первом случае наступил, как только был снят интернациональный партийный диктат, а во втором случае кризис оказался перманентным даже в мононациональном государстве. Смягчить его смог только Путин — введением все того же партийного диктата космополитической партии «Единая Россия» и управляющего ею закулисного клана олигархии.

Читать дальше