Газета Завтра Газета - Газета Завтра 359 (42 2000)

Но в течение последнего года в уже сложившуюся политико-идеологическую среду стали стремительно входить представители нового поколения политиков, наиболее заметным представителем которого стал, несомненно, новый президент г-н Путин. Естественно, старое поколение тут же попыталось идентифицировать пришельцев, среди которых оказались и "новые государственные олигархи" вроде Абрамовича, Дерипаски, Мамута , чиновники, как Шойгу, бывшие чекисты и военные, как Иванов или Пуликовский…

И поэтому надо понимать, что сакраментальный вопрос: "Кто вы господин Путин"? — наперебой муссирующийся почти всеми СМИ, обращен не только к президенту, но и ко всей новой генерации политического и экономического истеблишмента.

Но этот вопрос, задаваемый самыми разными людьми и на самые разные лады, до сих пор остается без ответа. Дело в том, что Путин и люди его окружающие никак не вмещаются в рамки консервативно-либеральной дихотомии. Политологи, рассматривающие в лупу каждый поступок и каждое слово президента, с ужасом убеждаются, что Путина нельзя назвать ни патриотом, ни либералом. Пока что он совершает примерно равное количество деяний, которые можно положить на "патриотическую" или на "либеральную" полочки.

Поэтому самые различные элитные группы, привыкшие мыслить шаблонами, выдержавшими испытание временем длиной в полтора века, уже давно требуют от Путина и его соратников некой "определенности".

Но президент, словно не замечает слезных призывов общественности, и та, утомленная мнимой загадочностью его поступков выдвигает миф о политической противоречивости, причина, которой, по мнению Александра Проханова, например, кроется: "в свойствах его психологии. В тайном страхе отшатнуться от порочной среды, которая привела его в Кремль, помечена трупными пятнами ельцинизма, преступлениями против Родины, грехом отцеубийства и святотатства. Страхом порвать с ядовитым племенем и напрямую обратиться к народу. Страхом соприкоснуться с народной стихией, грозной, взрывной, непредсказуемой, огненной, как магма, тяжкой, как оползень, слепой, как землетрясение".

Однако нам представляется, что новому президенту просто не с чем и незачем обращаться к народу. Ведь у него нет никакой сверхзадачи, которая могла бы воодушевить пресловутую "стихию". Путин, как и его окружение, — сугубые прагматики, которые были и будут заняты политическим выживанием. Им, прекрасно осознавшим реалии информационного общества, когда само событие значительно меньше, чем его интерпретация СМИ, важно не единожды "зажечь народ", представ перед массами в облике лидера или вождя, а постоянно более или менее нравится электорату. Ведь это в наше время главная предпосылка прочной политической власти.

Существует мнение, что появление в России поколения "политиков нового типа" не случайность, а лишь конкретный случай общемировой тенденции.

К примеру, "лучший друг" Путина на Западе английский премьер Тони Блэр тоже вызывает своим поведением массу нареканий в идеологической невыдержанности. Ранее позиционировавшийся как типичный лейборист, он во в многих вопросах политики и экономики оказался правее самых "крутых" тори. Обозреватель лондонской Financial Times Джо Рогали весьма удачно и емко назвал этот новый тип политика "виртуальным". Для такого политика гораздо важнее появляться на телеэкране, чем в собственном рабочем кабинете.

Улыбки с сотнями нюансов и разновидностей, соответствующими случаю: торжественная скорбь, решительные интонации, мудрые кивки головой; ироничный взгляд, за которым скрывается немыслимая глубина тайного знания и компетентности, недоступной простому смертному... Эти образы-маски отделаны до мельчайших деталей, доведены до совершенства и представляют собой истинные произведения имиджмейкерского искусства. Их совершенство безошибочно выдает искусственность, которая заметна практически любому зрителю-избирателю-гражданину. Но они не раздражают нас, потому что отвечают нашим эстетическим требованиям, соответствуют нашим тайным чаяниям, растворяют нас в коллективной моральной безответственности и сохраняют нам чувство душевного комфорта.

Руководство таких лидеров безболезненно, малозатратно и никак не связано с реальностью. Оно — виртуально. Обещания прекратить войну в Чечне чередуются с обещаниями как можно быстрее довести ее до победного конца. Первые льстят нашему высокому чувству собственного благородства, вторые приятно щекочут наш боевой дух. И нам дела нет до противоречий в обещаниях. Ведь мы понимаем, что за обещаниями не последует адекватных действий. И нас очень устраивает, что нас не ждет ни увеличение налогов для того, чтобы оплатить дорогостоящие мероприятия по восстановлению мирной жизни, ни повестка из военкомата и необходимость надеть шинель и такие неудобные сапоги для скорейшей победы. Ведь мы этого и ждем. Нам очень нравится играть в Doom, Quake и т.п., зная, что у нас в запасе еще несколько жизней, возможность переиграть все заново с последней записи, а главное — оставаясь в своей теплой уютной квартире, удобном кресле и мягких тапочках.

Их конек — послания к соотечественникам, обращения к нации, которые они представляют публике с истинным блеском и талантом. Но написаны они специальной управляющей компьютерной программой. Она анализирует информацию, поступающую от хитроумных локаторов, нацеленных на наши головы. Эти локаторы распознают, что бы мы хотели услышать от своих политиков. Раздается характерное шуршание процессора, на экране появляются песочные часики. И затем мы видим и слышим наших политиков.

Похоже, они являются своеобразным ответом, бросаемым нациями навстречу вызову времени. Надвигающийся глобальный кризис, о некоторых аспектах которого немало сказано в предыдущей статье, явно мало что оставит от либеральной идеологии — вавилонская башня мирового экономического и геополитического глобализма во главе с США явно дает громадные трещины, будучи еще далеко не завершенной. Но и классический консерватизм, с его непременным требованием национального самоизоляционизма, в условиях стремительного развития новейших информационных технологий, диверсификации мировых производственных процессов, изменения демографического баланса и миграциях чудовищного масштаба, выглядит достаточно абсурдным. Недаром многие духовидцы вроде Рене Генона или социологи как Питирим Сорокин, утверждают, что кризиса, сравнимого по масштабам и глубине с тем, что нам еще предстоит испытать, человечество не испытывало со времен крушения Римской империи.

Если это так — новые способы человеческого существования, новые идеологии и даже новые религиозные догматы будут рождаться медленно и в муках. А пока длится переходный период, наиболее эффективными будут те политики, которые, не забивая себе голову идеологемами, будут "действовать по ситуации", воспринимая политическую жизнь лишь как "миг между прошлым и будущим". И если Путин захочет удержать власть над страной в своих руках надолго, он не станет ни реализатором русофобских идей Чубайса и К, ни долгожданным патриотическим мессией.