Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6345 ( № 44 2011)

- Да.

Она глубоко и печально вздохнула.

- Мой бедный Йозеф[?] Он умер, и стало ясно - я никогда его не любила. Позже стало ясно и другое: Бог не дал мне встретить моего мужчину. Адам, которому была предназначена маленькая Ева по имени Лизхен Геллер, состарился где-то, как я. А может, его уже нет на свете, и я осталась вечной вдовой возлюбленного, которого никогда не знала. Геллер - моя девичья фамилия, герр Хаим[?] Увы, так на земле случается с каждым. Почти с каждым, за редким исключением. Слишком большая земля[?] Простите мою сегодняшнюю откровенность. Я - старая женщина, мне уже не стыдно сказать то, что чувствует сердце, и я вовсе неспроста спросила вас: неужели вы ничего не замечаете в картине? Ну же, герр Хаим! Здесь такое сходство[?] Недостаёт только жизни.

- О каком сходстве вы[?] - он вдруг понял, о чём она говорит.

- Да, да! Наконец-то и вы увидели! И ещё раз простите, что я посмела примерить вас с Марией к наготе этих людей! Их фигуры будто списаны с вас двоих[?] И лица - лица тоже близки. Я долго смотрела, но так и не смогла уловить, в чём тут подобие. Выражение, невысказанность, божественный знак?.. Ах, герр Хаим! Фрейлейн Мария призналась мне, что осенью навсегда уедет из Клайпеды, но так не хочет ехать! У вас мало времени, милый Адам, торопитесь! Она уже держит яблоко, ваша Ева[?] Не дайте ей выбросить плод, не надкусив.

* * *

Истомлённая жаром, вызванным волнением и отчасти раскалённой плитой, фрау Клейнерц за четверть часа до прихода Хаима капнула в сковороду масла и перевернула деревянной лопаткой очередной блин. Груда аппетитных веснушчато-пористых изделий возвышалась на столе в глубоком блюде.

Хозяйка с болью поглядывала на рассеянную гостью. Поглощённая грустными размышлениями, та механически улыбалась и с прилежной готовностью, не всегда впопад, отвечала на пустяковые вопросы. Старушка могла поклясться, что знает, о чём думает Мария. Тонкий, как кружевная салфетка, блин пёкся на медленном огне, и на медленном огне пеклось и переворачивалось в душе фрау Клейнерц неистовое желание помочь влюблённым. Её худосочные ножки твёрдо стояли на земле, а мысли были здравы и трезвы настолько, насколько могут быть здравыми и трезвыми мысли хорошо пожившей женщины, но хмель от зрелища развёрнутой перед глазами драмы слегка вскружил ей голову. Она давно примирилась с одиночеством и забыла, когда её в последний раз посещала обида на обделённую яркими красками жизнь, но тут горячие волны сочувствия и соучастия забурлили в вялой крови с обновлённой нерастраченной силой. В герре Хаиме и фрейлейн Марии она узрела зеркальное отражение собственных застарелых иллюзий. Добрую половину лета старушка была больна их робкой любовью, которая застопорилась вконец из-за непонятных предрассудков девушки. А скоро фрейлейн Мария уедет в Вильно, и молодой человек осиротеет навсегда[?] Если суждённая друг другу пара расстанется, это будет в высшей степени несправедливо! Долгий жизненный опыт фрау Клейнерц, изучивший множество мужчин в разумных от них пределах, подсказывал ей, что Хаим - однолюб. Получится ли у него уломать священника? Сомнительно[?] Что понимают священники в любви? Разве им, не слышащим ничего, кроме Божьего гласа, дано понять и услышать слабый голос смертельно раненой земной страсти? Боже, Боже, почему в мире людей так болезненно, так ненадёжно и шатко самое лучшее, что они имеют и чем могут, но не осмеливаются распорядиться?!

Хозяйку, как её жильца, подстёгивал беспощадный бег времени. Она давно укрепилась на идее экстренной помощи Хаиму в безвыходном случае, и вот случай, кажется, наступил. Время самое подходящее, другого может не подвернуться[?] Раззадоренная печалью Марии, фрау Клейнерц решилась на исполнение задумки. Да! Да, и ещё раз да! Душа юной Лизхен Геллер, ожившая в ней, соединит две мечущиеся судьбы, и пусть "Счастливый сад" подтвердит своё название! Она честно признается Марии в любви Хаима, а потом покажет ей "Адама и Еву"[?] Предвкушая, какое магическое действие произведёт на девушку могучее произведение, фрау Клейнерц открыла створки окна шире, чтобы охладиться, и набрала в грудь побольше воздуха. Короткую пламенную молитву унёс к небесам предосенний ветер. Фрау Клейнерц воинственно тряхнула перламутровыми букольками и с бесстрашием маленькой престарелой женщины кинулась на спасение великого чувства.

Она произнесла не раз мысленно отрепетированный монолог со всем артистизмом и пафосом, на какие только была способна. В ожидании вспышки счастья в прекрасных синих глазах новоявленной Евы, уже незаученно, но очень жалостно рассказала, что Хаим в этот миг умоляет священника дать благословение на брак с возлюбленной, обожаемой беззаветно и нежно[?] Однако представленный миг оказался несколько иным: дверь столовой распахнулась, и вошёл сам герой. Едва увидев его, Мария, дрожа от холодной ярости, воскликнула:

- Вы опять меня обманули! Как вы посмели просить отца Алексия об этом[?] о том, чего я не знаю?!

Официальным обращением к нему она разом перечеркнула только что отзвеневшее красноречие хозяйки.

- Попробуйте русские блины, герр Хаим, - засуетилась, чуть не плача, страшно виноватая и несчастная фрау Клейнерц. Ни он, ни девушка, к некоторой обиде, не замечали её, забыли о ней, словно были в столовой одни. А ведь она от всего сердца хотела помочь их неуверенной любви! Видит Бог, она желала им только добра[?]

- Я скажу банальные вещи, Мария. Я ваш друг. Но, кроме того, я хочу быть вашим мужем. Я люблю вас, - сказал Хаим.

- Ваше признание опоздало.

- Попробуйте блины, мы их вместе стряпали, - пискнула, подпрыгивая от горя и ужаса, фрау Клейнерц.

- Прощайте, - девушка прошагала к двери.

- Это вы обманули меня! - в отчаянии прокричал он.

Она обернулась.

- Я?!

- Да, вы! Священник сказал, что в Вильно вас ждёт жених!

- Какой[?] жених?..

Мария сделала странное движение, будто сломалась, и села на табурет у двери. Фрау Клейнерц застыла на краю мизансцены, успев, впрочем, вовремя прикусить выпавшую вставную челюсть вместе с воплем крайнего изумления.

- Ваш, - Хаим тоже сел. - Отец Алексий получил письмо от кого-то из Вильно. Там, как я понял, готовятся к свадьбе[?]

Старушка вытянула черепашью шейку, максимально заострив зрение и слух. Фрау Клейнерц не простила бы себе, если б что-то ускользнуло от её внимания. Мелодрама, в которой она, что бы ни думали эти двое, представляла совсем не массовку, превращалась в трагедию!

По раскрасневшимся щекам девушки потекли слёзы. Уронив лицо в ладони, она глухо прорыдала:

- Я[?] согласна!

- С чем?..

- Стать вашей женой.

Фрау Клейнерц клацнула зубами, вправляя челюсть, и горячо возблагодарила Бога: до Его далёких ушей наконец-то дошла её молитва.