Сергей Кургинян - Суть времени. Цикл передач. № 01-10

Представим себе, что земной шар висит на ниточке. Но это не значит, что он на ней висит. Но вот вообразим себе такую конструкцию.

Вот так же, в порядке совершенно абстрактного фантазийного эксперимента, представим себе, что создалась очень большая организация, которая собрала доказательные бумаги от граждан, от 50-ти миллионов граждан, которые — написав свои паспортные данные, зарегистрировав это — сказали, что они против десталинизаии. После этого можно проводить десталинизацию? Да или нет? Можно, но в режиме диктатуры. А это противоречит всему на свете: установкам правящей либероидной группы, которая боится репрессивного аппарата; международному контексту, который сейчас воюет с этой диктатурой… Мало ли ещё чему.

Я снова подчёркиваю, что это чисто идеально-умозрительный пример, который говорит о том, что крупный, сильный идеологический центр может абсолютно корректно и абсолютно респектабельно, демократическим путём, в существующих условиях добиваться очень и очень многого и корректировать хотя бы протекание самых негативных процессов. Махатма Ганди не пренебрегал такими вещами. А здесь ими почему-то надо пренебрегать?

Но если говорить совсем по-крупному, то речь, конечно, идёт о том, чтобы противодействовать не десталинизации и даже не перестройке-2, а всему этому набору: перестройке-1, -2, -3, -4 и так далее, тому, что стоит за ними.

Чему мы говорим тут «нет»? И чему говорим «да»? Притом что если мы скажем только «нет» совокупности этих перестроечных процессов (не назвав даже, чем они являются по совокупности), но не скажем «да» чему-то другому — мы уже проиграли. Хоть мы упрёмся руками и ногами — мы всё равно проиграем. Тут упираться нельзя. Надо наступать тут. Нужно иметь своё созидательное «да», а не только одно это «нет» (которое необходимо, я опять подчёркиваю, и за которое надо бороться, но которое недостаточно).

Итак, вернёмся к обсуждаемому ранее содержанию всех этих «перестроек». А оно состоит в следующем. Если взять эти перестройки вместе, то, как минимум, завершается «эпоха А», как мы уже говорили; как минимум, начинается другая «эпоха Б». И мы находимся в «эпохе А», которая завершилась, стоим на этом мостике и нас волокут в «эпоху Б». Как в мировом масштабе — что особенно ясно после Египта, да и после кризиса 2008 года. Так и во внутреннем — что ясно по всем этим десталинизациям et cetera.

Нас волокут туда, в эту «эпоху Б». Вот этому и надо сказать «нет». А что значит сказать этому «нет»? Значит, наметить другой маршрут и объяснить, куда мы хотим попасть, по какому пути. Создать большую стратегическую карту. Вот это и есть идеолого-мировоззренческая задача. Потому что просто сказать: «Нет, я не хочу»… Ну, стой на мосту, а все перейдут и туда тебя перетащат, и мост рухнет.

Вместо того, чтобы этим заниматься, у нас сейчас на глазах занимаются чем угодно, но только не этим. Даже при осмыслении идущих процессов на том же Ближнем Востоке у нас блеют, мычат. Банальная болтовня бойкая, которая заполняла собой предыдущее двадцатилетие, превратилась вообще во что-то странное.

Я тут проводил заседание клуба. Назвал заседание «Дальнейшее — молчанье», взяв ключевую фразу из «Гамлета», а потом думаю: «Может, назвать „Дальнейшее — мычание“?» Ну, потому что просто мычат. Описываешь картину, даёшь доказательства. Говорят: «Ну, вообще… Ну, а это что такое?»

Ну, расскажи свою картину. Ну, покажи контррефлексию, разверни свои построения! Ты тоже ведь интеллектуал. Ну, займись этим! Что же ты блеешь-то? Это же неприлично.

Блеют, мычат. Скоро вообще замолкнут.

Итак, как мы уже говорили, «эпоха А» имеет своим содержанием всеобъемлющий, полноценный модерн. Это эпоха монопроектная. Эпоха, в которую все живут по законам модерна. И длилось это около 500 лет. Теперь это рассыпается само (по внутренним причинам) и это ускоренно демонтируют. Никогда не бывает одного без другого.

Содержание же «эпохи Б» — это полипроектность, когда на некоторых клеточках разместятся постмодерн, модерн и контрмодерн.

Поговорим о модерне. Есть два принципиально разных модерна. Один — подлинный, всечеловеческий модерн, у него есть гигантское всемирно-историческое, духовное содержание. Именно потому он полноценен.

Это не только вопрос о том, как именно буржуазия будет получать прибыль и как будет устроена политическая система, при которой буржуазный класс будет чувствовать себя хорошо. Это всё вопросы всечеловеческие. Там ведь не только «свобода, равенство, братство». Там единство Разума и Веры. Там вера в человеческое Восхождение. Новое качество гуманности. Новое представление о долге и миссии.

Это высокоморальная, идеальная эпоха с гигантским содержанием, хотя уже то содержание, которое существует в словах «свобода, равенство и братство» мы всё время забываем. Что нет свободы без равенства и братства. Это уже гигантское содержание.

Когда потом это содержание развивалось в Советском Союзе, то речь шла о том, как соотносятся свобода и равенство, как соотносятся свобода политическая и социальная, а не о том, чтобы отказаться от чего-то подобного.

В романе Томаса Манна «Доктор Фаустус» его герой говорит своему другу… Герой этот борется с великим Модерном. Он говорит: «Я понял, этого быть не должно». Тот спрашивает его: «Чего не должно быть?»

«Доброго и благородного, того, что зовётся человеческим. Того, во имя чего штурмовали Бастилии. Я понял, и я уничтожу это».

Друг его спрашивает: «Что ты уничтожишь, друг мой?»

Он говорит: «Девятую симфонию».

Вот масштаб. Если вы хотите понять в полном масштабе содержание величия эпохи человеческого, духовного Модерна, выберите момент, когда у вас для этого существует соответствующее настроение. Поставьте в блестящем исполнении «Девятую симфонию» Бетховена и вслушайтесь в неё по-настоящему. А также всмотритесь в гигантское количество культурных, религиозных, материальных артефактов, созданных великой, реальной эпохой модерна. Это реальная, великая эпоха.

Я подчёркиваю снова, что она началась где-нибудь в середине XVвека, когда зародилась буржуазия. Когда она начала развиваться дальше, она прошла через Ренессанс, Просвещение и пр., она достигла апофеоза при Великой французской революции. Она двигалась потом, меняя мир. Вот что такое всечеловеческий великий модерн, он же «эпоха А».

Он завершается, во-первых потому, что он устал, и надо специально обсуждать — почему. А во-вторых, потому что его добивают. Беспощадно добивают.

В тех клеточках, о которых в говорил — постмодерн, модерн и контрмодерн — в них будет модерн для Большого Дальнего Востока: для Китая, Вьетнама, Южной Кореи и так далее. Но это суррогатный, реликтовый, римейковый модерн. Он лишён полноценного всемирно-исторического содержания именно потому, что он локален. Он адресован не всему миру, а одной зоне. Это догоняющая модернизация. Это, в основном, всё-таки техническо-экономическая модернизация. Да, это используется отдельными дальневосточными народами для того, чтобы победить в экономической, политической и геополитической конкуренции. Это очень серьёзный вопрос. Но почувствуйте разницу между этим реликтовым модерном и подлинным всечеловеческим, духовным модерном, который завершается.