Сергей Кургинян - Суть Времени 2013 № 13 (30 января 2013)

Для всех — и для друзей, и для врагов наших — мы родились как политическое движение именно 4 февраля 2012 года

Сергей Кургинян

Политический кризис набирает обороты. Когда о пагубной роли Д. Медведева в судьбе ливийского народа говорит генерал Ивашов — это одно. Но когда об этой роли говорят и крупные дипломаты, и сам Евгений Максимович Примаков, то это, согласитесь, совсем другое.

А «акт Магнитского»? А новый виток истории с рукописями Шнеерсона? А предельная нестабильность в Сирии и наша явная готовность к игре на сирийском поле? А впервые заявленные китайцами претензии на хорошую, в отличие от американской, «глобализацию по-китайски»?

Набирает кризис обороты, причем стремительно. А в таких условиях дни рождения всегда отмечаются, так сказать, «на ходу». Коллективу, к примеру, надо срочно сдавать работу… Полный аврал! А у одного из членов коллектива как на грех, того… день рождения! Ну и что? Быстро-быстро поздравили, съели праздничный пирог и… вернулись к компьютерам.

Но ведь поздравили! И пирог не без удовольствия съели! Потому что при любом аврале человек должен оставаться человеком! И даже лихорадочно вкалывая, справлять праздники вообще и дни рождения в частности.

Для нас сейчас авралом является Съезд родителей в Колонном зале Дома союзов. Это — наша новая Поклонная гора, наш ответ на новые радения белоленточников и подлый «акт Магнитского», принятый американцами.

Но как бы нас ни лихорадил этот аврал, мы и публицистический каравай испечем на первой полосе, и день рождения отметим, как подобает. Ведь это и впрямь наш день рождения, товарищи! Для всех — и для друзей, и для врагов наших — мы родились как политическое движение именно 4 февраля 2012 года.

Это не значит, что нас до этого не было. Более того, если бы мы не начали собираться в марте 2011, если бы мы не бросили вызов белоленточникам 24 декабря 2011 года, проведя митинг на Воробьевых горах, то и митинга на Поклонной не было бы. А было бы… Впрочем, о том, что было бы, я скажу несколько позже. А сейчас — о нашем дне рождения и всём том, что этому предшествовало. Когда человек справляет день рождения, то всё понятно. То есть понятно, что там, где рождение, там и зачатие, беременность… И так далее. А когда говорится о дне рождения организации, то адресация к различным этапам ее жизни, предшествующим этому Дню Рождения, не может носить столь буквального характера.

И все же рискну утверждать, что не в буквальном, а в стратегическом смысле мы начали оформляться вовсе не в момент, когда впервые увидели друг друга в Хвалынске.

И не в момент, когда было объявлено о создании виртуального клуба (ВКСВ).

И не в момент, когда началась передача «Суть времени».

И не в момент, когда началась передача «Суд времени». То, что стало потом «Сутью Времени», начало стратегически оформляться тогда, когда наши противники страшно запаниковали по поводу результатов общенародных голосований на передаче «Суд времени». Запаниковали и ввели в оборот тему «разумного, правильного достойного просвещенного меньшинства» и «неразумного, уродливого, непристойного и дикого большинства».

Эту тему ввели в оборот Сванидзе и Млечин вместе с Петровской и Лариной, паркетными социологами и другими представителями этого самого меньшинства. Все, наверное, помнят, что тогда впервые в истории телевидения была сделана специальная передача, в которой обсуждались результаты голосования на «Суде времени». Там наши противники предложили три оценки происходящего. Две несерьезные и одну серьезную. Две несерьезные оценки (первая — Кургинян всех загипнотизировал, вторая — безумные старухи жмут на телефоны) вскоре были отброшены.

Что касается третьей — серьезной оценки — то она была такова: «Да, — сказали продвинутые сторонники Сванидзе и Млечина, — результаты голосования на «Суде времени» отражают реальность. Да, за Кургиняна большинство. Да, на стороне Сванидзе и Млечина меньшинство! Но это наше, просвещенное меньшинство. Оно же — «малый народ». И нам наплевать на мнение «непросвещенного большинства» (оно же «большой народ»). Мы этим «большим народом» управляли и будем управлять. Потому что «непросвещенное большинство» пребывает в социальной и политической коме. Потому что его представители могут в лучшем случае нажать на телефонную кнопку. А больше они ничего не могут. Мы превратили «большой народ» в социальную слизь. Мы отняли у него современность (автомашины, гаджеты и так далее).

«Большой народ» труслив и неорганизуем. А если найдется желающий разыгрывать спектакль на тему «Я организатор большого народа», то это будет именно спектакль. И мы с исполняющим эту роль актером (ну, например, Зюгановым Геннадием Андреевичем) прекрасно договоримся.

И, в конце концов, разве мы посчитались с мнением «большого народа» в августе 1991 года? Ну, проголосовал этот «большой народ» на референдуме за СССР! А мы, выйдя в Москве на улицы, СССР развалили! И ничего с этим «большой народ» тогда поделать не смог. И теперь мы сделаем то же самое, и все опять будет по-нашему».

Обращаю внимание читателей на то, что «малый народ» тогда сам себя назвал именно «малым народом». И что в дальнейшем он САМ так часто называл себя ИМЕННО ТАК («мы — дельфины, они — анчоусы», «мы — пчелы, а они — мухи» и так далее), что это стало существеннейшим социально-политическим фактом нашего времени. «Малый народ» — это вонючее имя — обрело свою вонючую плоть на Болотной и Сахарова. Не зря ведь говорилось и говорится и о норковой оппозиции, и о норковой революции, и о революции креативного класса, и о революции ужасно просвещенных рассерженных горожан. Все эти заклятия творили новую реальность. Подчеркиваю — не мы ее сотворяли. Это делали они. Но не было бы нас, они бы не стали ее сотворять.

Что же это за реальность? Это реальность расколотого общества. Причем, общества, в котором отколовшиеся части обладают достаточной самоорганизованностью, идеологической заряженностью и боевитостью. «Малый народ» не ждал этого от «большого народа». Но он неожиданно для себя обнаружил такие его потенции на Поклонной горе. И стал еще больше визжать о себе как о «малом народе», со всеми вытекающими отсюда последствиями. В этом — историческое значение Поклонной горы. И каждому, кто ахает «Какой же ужас — раскол!», мы отвечаем: «А вы хотели бы, чтобы «малый народ» бесконечно управлял «большим», гнобил его, именовал его быдлом, а чуть что — верещал об ужасе раскола?»

После Поклонной горы ТАК уже никогда не будет. И в этом — единственная надежда на спасение России.