Сергей Кургинян - Суть времени. Цикл передач. № 11-20

Это класс, который пожрёт страну обязательно, потому что он — прорва. В пьесе у Виктора Сергеевича Розова «В поисках радости» одна женщина говорит другой: «Когда мы купим всё, мы займёмся духовными вещами». Та ей отвечает: «Всё ты никогда не купишь». — «Почему?» — «Потому что ты прорва».

Вот этот класс — прорва. Это прожорливый чужой. Это прожорливый зверь, беспощадный, не знающий удержу. Либо мы можем этот класс расколоть и поднять другой флаг в рамках этого же класса. Либо надо сформировать нечто, соизмеримое с ним. Осуществить этот социогенез — и начать все формы осторожной и одновременно очень мощной борьбы за территории, которые находятся между «старым» классом и вновь сформированной макросоциальной общностью. Это и есть война по Грамши.

Почему осторожной и очень мощной одновременно? Потому что если вы разрушите в ходе этой борьбы всё тело, то вы так же проиграли, как проиграл и этот класс. Он-то уползёт, а вы останетесь на обломках. Поэтому борьбу надо вести в «стеклянном доме». Не с помощью камней, а с помощью самых мягких боевых искусств, которые только возможны. Жалко не класс, жалко дом, потому что он-то общий. И потерять его очень легко. К вопросу о Белковском и всём остальном, что сейчас происходит и, конечно, к Белковскому не сводится.

А вот теперь, после того, как я это обсудил, ещё и ещё раз прошу вглядеться в эту картинку, ибо она — основа политической теории. А без этой политической теории протест превращается в балаган. С коррупцией они будут бороться в 2011 году… Вспомнила бабка, как девкой была! И все балдеют и на «бабки» под это разводят. Это что за хохма посреди великого несчастья, великого горя? Вы опомнитесь когда-нибудь? Балаганчики-то прекратятся? Али нет? Ась?

Так вот, закончив с политической теорией, перехожу к политической идеологии, философии и ко всему остальному.

Есть одна точка русской смерти, а не несколько. Она очень простая.

Если модерн равен тождественно развитию, то русские мертвы.

И не надо тут лгать. Если модерн действительно равен развитию, то надо умирать. Нельзя тысячи лет идти другим путём, а потом сказать: «Да, мы свернём на этот». На такой путь не сворачивают. Всё, тогда «сливайте воду». По крайней мере, конец всем амбициям, а вместе с ними и жизни, ибо жить без этих амбиций русские не могут. Начнётся такой фарс вместо жизни, что жизнь очень быстро прекратится.

На самом деле на такие вопросы надо отвечать с позиций правды. Модерн тождественен развитию или не тождественен? Да или нет?

Для того чтобы ответить на этот вопрос, нужно исследовать модерн. Другого пути нет.

За все последние 20 лет каждый раз, как наступала развилка, идти ли более сложным или более простым путем, — шли более простым. Ну, хотя бы раз можно повернуть на сложный? Все простые пути уводят в пропасть.

Сванидзе и Млечин — «ах, какие негодяи»! Но вы сейчас видите, что к ним всё дело не сводится. Вы, наверное, заметили, что где-то рядом со Сванидзе и Млечиным был Пивоваров.

Если уровень 1 — это уровень Сванидзе и Млечин, то уровень 1а — был какой-то Пивоваров, который говорил уже об антропологической катастрофе.

А за ним, как мы уже показали, есть уровень 2 — это Ракитов, который говорит о том, что русскость несовместима с модерном, и потому её надо изживать до конца.

А за ним есть Александр Янов (наверное, плохо известный многим), который как раз и является в каком-то смысле учителем Ракитова во всём, что касается русской скверны. И который, между прочим, работает с очень мощными американскими фондами. Это наш эмигрант, который давно и очень глубоко вписался в американский интеллектуальный истэблишмент. Не хочу преувеличивать его роль, но и преуменьшать тоже не хочу.

А за ним идут, например, такие люди, как Афанасьев или Баткин. Или другие, которые уже давно говорят, что «мы искры в русской бездне. Мы перестукиваемся, между нами тысячи километров, но рано или поздно мы победим. Ибо всё это русское недоразумение просто сольётся, и останемся одни мы».

А за ними идёт Бахтин с его теорией низа.

Понимаете, в человеке всегда очень много зла. Просто между модерном и русской традицией всегда шёл спор — сколько этого зла? И можно ли его преодолеть или его надо только использовать? Вот где фундаментальный спор. Для того чтобы тащить человека наверх, нужно каким-то образом запретить использовать кнопку «низа». Запретить использовать апелляцию к человеческому злу, к свинье, к зверю, сидящему в человеке. К дочеловеческому, миллионами лет копящемуся внутри него, — к этому надо запретить адресацию.

При политической конкуренции вне рамок (а именно она и является нашей демократией) на эту кнопку нажимают сразу же. Значит, эту кнопку начинают защищать. Кто?

Некие элиты, которые сначала её защищают, а потом сами же на неё нажимают предельным способом.

Вот мы говорим: Бахтин, который народную культуру свёл к фекалиям, сексу и всему остальному (по поводу его очень крупных произведений, а Бахтин — теоретик огромного масштаба, негодующе говорил такой великий наш теоретик, как Лосев, тоже очень далёкий от коммунизма), вот этот Бахтин — он же ведь тоже был игрушкой в чьих-то руках. В руках наших же элит, довольно крупных. Если верить Юлиану Семёнову и другим (в том числе Евгению Киселёву, который всё время говорил, что он в этом деле знает толк), то за его спиной стоял шеф советского КГБ Юрий Андропов.

А дальше-то куда мы уходим? В какие глубины этой эшелонированной системы?

Кто-то (фанатики) говорили: «Сломать всё, и вот с этой чудовищной дороги вернуться на магистральную дорогу модерна». А кто-то понимал, что сломаем всё — и на этом всё кончится. «Ну и пусть кончится! Лишь бы всё это ненавидимое исчезло с карты земли и исчезло из культуры!» (И там дальше возникают вопросы, зачем и почему оно должно из неё исчезать).

Итак, для одних модерн просто враг, и таких ведь тоже немало. Ведь есть люди, которые хотят кинуть Россию в гетто неразвития, в архаику. Они прекрасно понимают, что она при этом будет просто рабыней развивающихся стран. И всё равно хотят. Это и есть контрмодерн.

Есть другие, которые пришивают к модерну совершенно немыслимые технологии, — как Юргенс. «А мы таким способом будем модерн осуществлять, каким его никто в мире не осуществлял — мягким-мягким совсем-совсем и никого не трогая»… Значит, модерна просто не будет.

Есть третьи, которые используют модерн для борьбы с Россией.

Так что же всё-таки такое этот модерн? И что такое русские, и в чём тут разница?