Дуглас Адамс - Лосось сомнений (сборник рассказов, писем, эссе,а так же сам роман)

«Когда я уходил из школы в четыре часа дня, — рассказывает Дуглас, — то всегда в душе завидовал интернатским, потому что они оставались на ночь. Я был уверен, что им хорошо и весело, и поэтому, когда сам превратился в интернатского, был этому несказанно рад. Порой мне кажется, что во мне сидит смутьян и мятежник, по крайней мере таким я хотел бы себя видеть. На самом же деле я обожаю размеренность и порядок и лишь время от времени не прочь немного повыпендриваться. Нет ничего приятнее, чем нарушать, ничем не рискуя, мелкие ограничения».

Адамс считает, что получил хорошее образование исключительно благодаря тому, что его учили «замечательные, всей душой преданные своему делу люди». На недавнем приеме в Лондоне он столкнулся с Джэком Строу из-за явной антипатии «Новых лейбористов» к прямым школьным грантам, доказывая, что им обоим такая система пошла только на пользу.

Фрэнк Хэлфорд в свое время преподавал в Брентвуде английский язык и литературу. Адамс запомнился ему как «высоченного роста компанейский парень». Тогда по телевизору только начали передавать сериал «Доктор Кто», и юноша написал к окончанию семестра сценку «Доктор Который». Спустя много лет Адамс уже сам писал сценарии для «Доктора Кто». По словам писателя, Хэлфорд поощрял его творческие поиски и продолжает это делать и сейчас.

«Однажды он поставил мне за сочинение десять баллов из десяти возможных. Это единственный случай за всю его долгую преподавательскую карьеру. Даже теперь, когда на меня порой находит черная тоска и мне кажется, что я исписался и больше не смогу выжать из себя ни строчки, меня утешает не то, что на моем счету несколько бестселлеров или что мне за них хорошо платили, причем авансом. Нет, душу мне согревает воспоминание о том, что однажды Фрэнк Хэлфорд поставил мне десять баллов из десяти, и поэтому для меня явно еще не все потеряно».

Такое впечатление, что с самого начала своей писательской карьеры Адамс умел превращать выходившие из-под его пера строки в звонкую монету. Он продал журналу комиксов несколько коротких, по его собственному выражению, «размером с хокку» рассказов и заработал десять шиллингов.

«В те годы на такие деньги можно было приобрести едва ли не яхту», — шутит писатель.

Но в ту пору его влекла музыка. Адамс научился играть на гитаре, нота за нотой копируя сложную аппликатуру одного из ранних альбомов Пола Саймона. Сейчас у Адамса имеется богатая коллекция приспособленных для левши электрогитар, однако, по его собственному признанию: «в душе я поклонник мелодий в «народном» стиле. Даже выступая на сцене с «Пинк Флойд», я играл лишь самые простенькие ходы из «Brain Damage», там, где надо было только перебирать струны».

Адамс рос в шестидесятые годы, время, когда, как он пишет: «Битлз» заронили мне в голову семя, от которого моя голова взорвалась. Каждые девять месяцев у них выходил новый альбом и, по сравнению с предыдущим, заново переворачивал мир. Мы были так помешаны на «битлах», что когда вышла песня «Пенни Лейн» и мы прозевали услышать ее по радио, то лупили одного мальчишку, который ее слышал, до тех пор, пока он не напел нам мелодию. Сейчас я частенько встречаю вопрос, можно ли сравнить с «битлами» группу «Оазис». Мое мнение — нельзя, пусть даже не мечтают».

Не меньшее влияние оказал на будущего писателя и телесериал «Монти Питон». Еще в пятидесятые годы Адамсу доводилось слушать радиокомедии. Когда же он сделал для себя открытие, что «юмор — это способ самовыражения умных и одаренных людей», которые «не боятся нести полную чушь», это стало для него сродни откровению.

Следующий логический шаг — поступление в Кембриджский университет. «Потому что я мечтал играть в студенческом театре, — вспоминает писатель, — мечтал быть автором собственных скетчей, как у «Питонов». Уж если совсем откровенно, я мечтал оказаться на месте Джона Клиза. Понадобилось немало времени, чтобы мне окончательно стало ясно, что это место уже занято».

В университете Адамс быстро распрощался со сценой — «я был ужасно ненадежным», зато вовсю принялся сочинять скетчи в духе «Питонов». Он вспоминает один такой скетч о железнодорожном рабочем, который получает от начальства замечание за то, что вечно оставляет открытыми стрелки на южном направлении лишь с той целью, чтобы доказать свою приверженность экзистенциализму. Или другую, об организационных трудностях ежегодного собрания «Общества параноиков».

Художественный директор Мэри Аллен, в прошлом член Художественного совета Королевской Оперы, тоже училась в Кембридже и с тех времен сохранила с Адамсом теплую дружбу. Ей доводилось выступать в написанных им скетчах. Ей запомнилось, что Адамс «всегда выделялся, даже на фоне других ярких личностей. Его скетчи отличал специфический юмор и индивидуализм. К ним надо было приспособиться, и они тоже должны были вам подойти. Даже в самых коротких скетчах он создавал свой, несуразный, фантасмагорический мир».

Вот что говорит по этому поводу сам Адамс:

«Меня мучило нечто вроде раскаяния из-за моего отношения к английскому. Мне казалось, что я должен сотворить нечто полезное и увлекательное. Но когда у меня появлялась такая возможность, я пользовался случаем, чтобы немного подурачиться».

Даже его эссе полны разного рода приколов.

«Знай я тогда, что знаю сейчас, наверняка бы выбрал биологию или зоологию. Тогда я понятия не имел, что меня толком интересует. Теперь же мне ясно: биология — самое увлекательное из того, что можно себе представить».

Среди тех, кто учился в Кембридже одновременно с Адамсом, — адвокат и телеведущий Клайв Андерсон. Министр культуры Крис Смит был президентом студенческого союза. Адамс обычно открывал дебаты, но вовсе не потому, что его интересовала политика.

«Мне просто требовался повод поразглагольствовать. Теперь я нахожу даже несколько странным, что эти люди стали известными фигурами. Мои современники потихоньку начинают получать награды за заслуги, так что хочешь не хочешь, а начинаешь испытывать нервозность».

После университета Адамс получил возможность поработать с одним из своих кумиров. Участнику «Питонов» Грэму Чэпмену так понравились отдельные скетчи студенческого театра, что он решил поближе познакомиться с их автором. Когда Адамс приехал к Чэпмену, тот первым делом — к великому восторгу начинающего драматурга — попросил помочь со сценарием.

«Дело кончилось тем, что мы проработали с ним около года. Главным образом, сочиняя телесериалы, которые не пошли дальше пилотной версии».

Чэпмен в это время «высасывал в день по две бутылки джина, что точно не способствует работе». Однако, по убеждению Адамса, Чэпмен — редкостный талант.