Дуглас Адамс - Лосось сомнений (сборник рассказов, писем, эссе,а так же сам роман)

Наконец распахнулась последняя дверь, и они оказались в огромном пещерообразном помещении. Зафод направил на противоположную стену луч фонаря, и… светлое пятно упало на чье-то перекошенное в крике лицо.

Зафод и сам вскрикнул, правда, едва слышно. От перепуга он уронил фонарь и осел на пол, вернее, на чье-то тело, которое лежало здесь, никем не потревоженное, вот уже около полугода. Отреагировало же оно на то, что на него кто-то сел, тем, что взорвалось со страшной силой. Зафод гадал, как ему самому на все это реагировать, и после бурных, хотя и непродолжительных мысленных дебатов решил, что самое лучшее в такой ситуации — это вырубиться.

Он пришел в себя через несколько минут и притворился, будто не понимает, кто он такой, где находится и как вообще сюда попал. Увы, хитрость не сработала — убедить никого не удалось. Поэтому пришлось притвориться, будто к нему неожиданно вернулась память и от пережитого шока он вновь лишился чувств. И вновь без особого успеха. Пустой скафандр бесцеремонно поднял его на ноги — Зафод уже начал испытывать к этому настырному типу подспудную неприязнь, — и ему ничего не оставалось, как все-таки примириться с действительностью.

Та была темной и мрачной, лишь кое-где мерцал тусклый зеленоватый свет. В общем, она показалась Зафоду омерзительной, хотя бы потому, что части бывшего главного навигатора судна теперь валялись разбросанные по полу, гирляндами висели по стенам и потолку и, что самое главное, налипли на нижнюю половину его, Зафода, скафандра. Эффект получился настолько омерзительный, что мы до окончания нашего повествования воздержимся от упоминания о нем. Ограничимся лишь тем, что скажем, что беднягу вырвало прямо внутри водолазного костюма, отчего ему пришлось в срочном порядке поменяться с пустым скафандром, произведя предварительно соответствующую подгонку головной части. К сожалению, стоявшего в трюме зловония (плюс вид собственного скафандра, разгуливающего по дну морскому в гирляндах из чьей-то гниющей требухи) было достаточно, чтобы вновь извергнуть содержимое желудка внутри нового костюма, с чем, увы, пришлось мириться, ибо третьего в запасе не было.

Ну вот и все. Точка. Давайте поговорим о более приятных вещах.

Или по крайней мере менее противных.

Хозяин перекошенного в крике лица, кажется, немного успокоился и теперь, пуская пузыри, нес что-то невразумительное, сидя в огромном баке, наполненном желтоватой жидкостью. Это был специальный аварийный контейнер.

— Нет, это безумие! — верещал он. — Полнейшее безумие! Я же говорил ему, что мы всегда успеем полакомиться омарами на обратном пути. Но этот псих и ухом не повел! Он же упертый! Не понимаю, как вообще можно сходить с ума из-за каких-то омаров? Вы сходите? То-то же, вот и я нет. Согласитесь, резина резиной, и вкус под стать. Я, например, предпочитаю морских гребешков. Так ему и сказал. О Боже, я так ему и сказал!

Зафод уставился на странное видение, размахивавшее руками, сидя в баке с желтоватой жидкостью. Человек этот был обмотан трубками искусственного дыхания. Усиленный динамиками, его голос громогласно разносился по всему кораблю, жутковатым эхом возвращаясь откуда-то из глубин трюма.

— Зачем я только это сделал! — вопил безумец. — Зачем я сказал ему, что предпочитаю морских гребешков? В ответ он сказал мне, что я за всю свою жизнь просто не пробовал настоящих омаров — таких, какие водятся на планете, откуда родом его предки. То есть здесь, и он решил мне это доказать. Он сказал, что проблем не будет, сказал, что здешние омары стоят того, чтобы махнуть рукой на все наше задание, не говоря уже о том, чтобы сделать небольшую остановку и на время заняться чем-то более приятным. Он поклялся, что возьмет на себя корабль, пока тот будет находиться в атмосфере. Но это безумие, чистой воды безумие! — продолжал кричать обитатель контейнера с желтоватой жидкостью. На мгновение он умолк и вытаращил глаза, словно что-то припоминая. — Корабль вышел из-под контроля! Я поверить не мог, что мы на такое решимся — подумать только, ввязаться в авантюру, и все ради того, чтобы доказать, будто эти чертовы омары и впрямь так хороши, как о них трезвонят. Извините, я, наверное, совсем заколебал вас этими омарами, сейчас закончу, но они вот уже несколько месяцев не дают мне покоя, пока я сижу в контейнере. Но можете себе представить, что значит сидеть в корабле несколько месяцев кряду, каждый день видеть одни и те же рожи, питаться одним и тем же консервированным дерьмом, когда он при этом заладил: «Омары! Омары!», — а потом еще шесть месяцев пропадать здесь, один-одинешенек, и эти омары никак нейдут из головы. Обещаю, я постараюсь закрыть рот и больше слова не скажу про омаров. Клянусь. Омары! Омары! Омары! Сколько можно. Кажется, спасся только я один. Только мне удалось добраться до аварийного контейнера еще до того, как мы рухнули в океан. Я едва успел послать сигнал бедствия, и в следующее мгновение корабль ухнул в воду. Катастрофа! Полнейшая катастрофа! И все потому, что кто-то питал слабость к омарам. Вы хоть понимаете, о чем я? Поверьте, мне нелегко сохранять спокойствие.

Обитатель контейнера бросил на них умоляющий взгляд, и неожиданно до него словно дошло, что, собственно, происходит. Будто упавший с дерева лист, он вернулся на грешную землю и, растерянно заморгав, как-то странно посмотрел на нежданных гостей. В этот момент он стал похож на обезьяну, удивленно уставившуюся на диковинную рыбу. Снедаемый любопытством, он корявыми пальцами поскреб о стеклянную стенку контейнера. Изо рта и ноздрей вырвались крошечные желтые пузырьки и устремились вверх, на мгновение застряв в его спутанных волосах.

— О Боже, о Небеса! — бормотал он себе под нос. — Меня нашли! Я спасен!

— Допустим, — тотчас поспешил вставить слово официальный представитель, — что вас по крайней мере нашли.

Представитель с решительным видом подошел к главному компьютеру в середине помещения и быстро пробежал пальцами по клавиатуре, желая получить данные о характере и размерах причиненного судну ущерба.

— По крайней мере аористовые стержни не пострадали.

— Гром небесный! — воскликнул Зафод. — Так, значит, тут все-таки есть аористовые стержни!

Эти самые аористовые стержни некогда использовались для получения энергии методом, теперь устаревшим и, к счастью, почти забытым. Давным-давно, когда поиски новых источников энергии в какой-то момент фактически зашли в тупик, одна молодая и светлая голова додумалась искать их там, где этой энергии было немерено, но куда прежде никто не заглядывал, — а именно в прошлом. Испытав, как бывает в подобных случаях, внезапный прилив крови к вместилищу дум, он в ту же ночь изобрел способ ее добычи, и уже в течение года значительные участки прошлого были подчистую вычищены и, истощенные, доживали свой век.