Роджер Киран - Продавшие социализм: Теневая экономика в СССР

— объявленные реформы в «стиле Андропова» на самом деле кончились провалом;

— партия подавляющим большинством своих членов действительно противостояла реформам;

— Горбачев и вправду сделал в области экономики свои первые шаги на политической арене в сторону капитализма.

Однако ход реальных событий говорит о чем-то, в корне расходящемся с утверждениями пропаганды на этот счет.

Во-первых, и по сей день никто и нигде не приводит каких-либо доказательств, подтверждающих якобы сложившийся неблагоприятный исход начатых в 1985 году реформ. Конечно, за столь короткий период их проведения ожидать каких-либо крупных изменений в такой большой и разнородной по своей структуре экономике, как советская, не приходится. Тем не менее, бесспорно был обнаружен ряд положительных сдвигов как на предприятиях и в отраслях, непосредственно охваченных реформой, так и в системе народного хозяйства в целом.

Так, например, по данным исследования Дэвида Котца и Фреда Виэра (изданным в 1997 году под заголовком «Революция сверху и разрушение советской системы»), за период 1985–1986 годов в СССР возрос общий объем производства и потребления.

За время начального (и столь короткого) этапа реформ в стиле Андропова наметился темп роста экономики на 1–2 %. Производительность труда возросла на 4,5 % по сравнению с 2,5 % за предшествующий период. Объем капиталовложений за 1986 год лишь в отраслях промышленности машиностроения возрос на 30 % по сравнению со всем объемом капиталовложений за всю предыдущую пятилетку. За тот же 1986 год объем продукции сельского хозяйства повысился на 5 %.

Такие данные приводятся в книге «Экономический вызов перестройки» академика Абела Аганбегяна, главного экономического советника Горбачева.

По свидетельствам того же источника, за период 1985— 86 годов на 10 % возрос и объем услуг и товаров потребления, что было в полтора раза больше по сравнению с предшествующим периодом.

Тогда же впервые за последние 20 лет было отмечено значительное улучшение в сфере здравоохранения, а также в ряде других областей жизни. Заметно понизилась смертность среди детей.

Вместе с тем примечательно, что в тот же период Горбачева как политика постиг и ряд значительных неудач. Одна из них была связана с предпринятой им антиалкогольной кампанией. Он, казалось, на самом деле полагал, что резкое уменьшение производства и продажи спиртных напитков приведет также и к снижению уровня их потребления. Вместо того в стране буквально расцвела контрабанда спиртного. К тому же нелегальное производство водки стало поглощать практически все имеющиеся в государственных магазинах запасы сахара. Кроме того, государство теряло миллиарды рублей из-за того, что большая часть продажи спиртных напитков просто направилась в сторону «второй экономики» и ее системы нелегальной торговли алкоголем. Все это привело к тому, что всего лишь через год с лишним после объявления антиалкогольной кампании Горбачеву пришлось отказаться от нее.

По нашему мнению, она могла привести к лучшим результатам, если бы заранее был учтен имеющийся опыт других стран в этом направлении. Так, например введение «сухого закона» в США в начале XX столетия вызвало невиданный рост нелегального производства и торговли спиртным. Опыт показал, что положительные результаты в данном направлении можно ожидать от применения следующих мер: 1) повышения цен; 2) системы налогов и сборов на производство и торговлю спиртными напитками; 3) индивидуальной работы с людьми, систематически злоупотребляющими алкоголем.

Другой, довольно чувствительный провал политики Горбачева наметился в объявленном им курсе на повышение и ускорение темпов производства ряда отраслей экономики.

Усиленное общественное внимание и финансовая поддержка этой кампании привели, однако, к довольно неожиданному следствию — чрезвычайному росту ассортимента и количества всевозможных эрзацев и подделок. Горбачев попытался противодействовать подобным неблагоприятным явлениям при помощи мер по повышению роли системы госинспекции. Вскоре выяснилось, что удельный вес продукции низкого качества, не отвечающей государственным стандартам, чрезвычайно высок. Это вызвало, однако, резкое недовольство рабочих, поскольку уровень их зарплаты должен был упасть из-за регистрации столь больших количеств бракованных изделий и товаров. В конце концов от системы «госприемки» тоже пришлось отказаться.

Тем не менее, эти два примера политических неудач не сказались на общем ходе экономических реформ, начатых в 1985–1986 годы. Они, в общем, давали положительные результаты. Вышеупомянутые провалы, скорее всего, стали следствием не очень хорошо продуманных и подготовленных решений, очевидно, вызванных стремлением к достижению быстрых и легких успехов. Несмотря на неблагоприятный общественный резонанс, на неудачу и преждевременное прекращение указанных двух кампаний, их никак нельзя было воспринять неким «общим провалом» как системы в целом, так и экономических реформ, начатых Горбачевым непосредственно после его прихода к власти.

Не выдерживает проверки фактами и предположение о том, что политический поворот Горбачева «направо» якобы был вызван сопротивлением выдвинутому им курсу реформ со стороны ряда руководителей партии. И по сей день не обнаружено абсолютно никаких данных, подтверждающих наличие неких настроений неодобрения или отрицательного отношения высокопоставленных деятелей партии и государства к идее о необходимости существенных преобразований в экономической системе.

На это указывают также М. Эльман и В. Канторович в своем исследовании «Разрушение советской экономической системы» (1996 г.), в значительной степени основанном на данных и выводах, содержащихся в проведенных ими интервью с ответственными советскими руководителями тех времен. «Никаких доказательств наличия какой-либо оппозиции против курса реформ обнаружено не было», — подводят они итоги опроса.

В своей книге «Борьба Горбачева за экономические реформы» ярый сторонник рыночной экономики Андерс Асслунд, проживший довольно долгое время в Москве в период 80-х годов, также подчеркивает, что «все выбившиеся в то время на ответственные позиции новые советские руководители неизменно выступали в пользу перемен». Более того, в той же книге он признает, что как «брежневисты», так и члены тогдашнего Политбюро — Гайдар Алиев, Виктор Гришин, Динмухамед Кунаев, Владимир Щербицкий и Николай Тихонов, которых считали «прямолинейными марксистами», — поддерживали необходимость перемен в советской экономике, которые бы вывели ее на качественно иной уровень развития, сходный, скажем, с моделью экономического устройства ГДР.