Роджер Киран - Продавшие социализм: Теневая экономика в СССР

В этих условиях несколько неожиданно, но чрезвычайно стремительно и быстро получила свое «новое» развитие политическая карьера Бориса Ельцина. Примечательно, что в свое время Горбачев лично вызвал Ельцина из Свердловска в Москву, причем на пост первого секретаря Московского горкома КПСС. Однако вскоре между ними стали складываться отношения серьезного соперничества за влияние и власть в партии.

После ряда драматических перипетий на пленуме ЦК в октябре 1987 года Ельцина устранили из руководства. К тому же тогда шли разговоры о том, что у него очень серьезная болезнь сердца. И вдруг, всего через год с лишним он, подобно библейскому «больному Лазарю», после как будто «чудотворного исцеления» чуть ли не на «белом коне» вновь вернулся в большую политику. На сей раз, однако, уже в качестве лидера лагеря так называемых «демократов», отрыто добивающихся полного отстранения Коммунистической партии от управления страной. Чрезвычайно важным успехом их стратегии явилось выдвижение Ельцина главой Российской Федерации, жизненно необходимой для нормального существования Союза.

По оценке Д. Дэнлопа в его книге «Возрождение России и конец Советской империи» (1994 г.), в начале 1990 года в СССР сложилась ситуация своеобразного двоевластия. Одним из центров власти являлась Россия, находящаяся под контролем Ельцина. Другой, всесоюзный центр находился в руках Горбачева. Между тем в период 1989–1991 годов экономическое состояние страны непрерывно ухудшалось. Спад производства стал постоянным явлением, нарастало число дефицитных товаров. Появились также совершенно немыслимые до тех пор явления отказа от всевозможных платежей как частным, так и юридическим лицам.

По заключению Арчи Брауна в его книге «Фактор Горбачева» (1996 г.), «все это вызвало нарастающее недовольство людей». В придачу конец социализма в странах Восточной Европы нанес дополнительный удар по советской экономике. В этой связи исследователь Джерри Хью из Брукинского института в Вашингтоне отмечает в своей книге «Демократия и революция в СССР» 1985—91», что, по оценкам западных аналитиков, летом 1991 года советская экономика уже находилась в состоянии экономического кризиса, определяемом ими как «депрессия».

Вследствие этого в 1989–1991 годах страну в самом прямом смысле слова потрясли невиданные по своим масштабам стачки горняков. Всем становилось ясным, что именно «перестройка» привела к такому прямо катастрофическому состоянию вещей. Правительство искало выхода из положения, набирая огромные кредиты в западных банках. Однако условия, по которым выдавали те кредиты, были такими, что скорее приводили к последующим обострениям кризиса, нежели к его облегчению. Подобное состояние дел еще более усиливало и без того возросшие тенденции в отдельных республиках к установлению национального суверенитета, вплоть до полного отделения от Союза. Как известно, в конечном итоге СССР перестал быть единым унитарным государством.

При анализе этих событий нельзя не отметить исключительную роль «перестроечных» средств массовой информации. Помощник последнего генсека Анатолий Черняев пишет по данному поводу в свой книге «Мои шесть лет рядом с Горбачевым», что, по сути дела, горбачевская гласность являлась «основным двигателем всей перестройки». По его оценке, так называемая «деидеологизация», т. е. устранение марксизма-ленинизма и коммунистического мировоззрения из процессов общественно-политической жизни и управления страной стало вообще возможным только «под непрерывным натиском гласности». Фактическое же содержание термина «деидеологизация» предполагало на деле широкое раскрытие всех дверей безраздельному распространению массированной пропаганды всевозможных антисоциалистических и откровенно антикоммунистических взглядов.

Даже если Горбачев и считал, что ему действительно удастся играть какую-то особую роль во всех этих процессах, то все равно к 1989 году он оказался от них отстраненным, а руководство страной на деле целиком перешло в руки Ельцина. В этом плане весьма показательным является то, о чем пишет Черняев в своей книге, вспоминая о том, как в свое время премьер-министр еще существующего СССР Николай Рыжков чуть ли не «сквозь слезы жаловался, что так называемые «советские» СМИ в действительности находятся под контролем официально находящегося в оппозиции «лагеря демократов» Ельцина».

В те последние годы «перестройки» самые темные силы в экономике и того же типа и настроя социальные слои тогдашнего советского общества все настойчивее стали предъявлять свои претензии не только на полную легализацию их деятельности, но уже и на прямой доступ к власти. Группировки деятелей «черного рынка» и вращающиеся вокруг них круги полукриминального, а то и откровенно криминального контингента непрерывно множились, напоминая некую особо вредную разновидность паразитарных насекомых. Все более широко распространялись также разные виды лжекооперативов, являющиеся по сути дела частными фирмами.

В этой связи Вадим Волков, автор книги «Силовой бизнес. Роль насилия в процессе утверждения капитализма в России» (изданной в 2002 году университетом г. Итака, США), утверждает, что значительная часть организаций, созданных на основаниях, мягко говоря, не совсем точно названного «Закона о кооперативах», на деле занималась преимущественно рэкетом. Они чуть ли не в автоматическом порядке брали на себя «охрану» и «защиту», в согласии с тем же самым законом, формально кооперативных, а в действительности полностью частных предприятий. А нескольким годами позже, в 1992 году, уже при Ельцине, был принят даже специальный Закон «О частной, детективной и охранной деятельности в РФ». Хоть и не добившись столь широкой известности как «кооперативный закон» Горбачева, на деле он окончательно утвердил «законность» сложившейся практики насилия.

Таким образом, курс «перестройки» последних лет ее существования полностью расчистил дорогу всем самым эгоистическим и алчным прослойкам и секторам общества, стремящимся приватизировать государственную и общественную собственность. Вполне естественно, центральным звеном их программы стал полный переход экономики на рельсы никем и ничем не ограниченной системы хозяйства «рыночного» типа. Самым рьяным политическим выразителем этих идей был лагерь демократов, возглавляемый Ельциным. Он и утвердился в качестве «знамени» объединенного блока «рыночников», представителей «второй экономики» и обслуживающей их части партийной и государственной номенклатуры.

Как отмечает Джерри Хью в своей книге, близящаяся вполне реальная перспектива «регламентированного законом присвоения огромных богатств» собрала за такой платформой представителей самых разных секторов высших управленческих эшелонов тогдашнего общества. Здесь были как руководители больших хозяйственных отраслей и предприятий, так и высшие деятели партийной и государственной администрации, в том числе и определенные кадры военного сектора и структур внешней и внутренней безопасности. На деле получилось, что каждый присваивал прежде всего те части партийной и государственной собственности, которые держал под своим непосредственным контролем. Подобная модель, вероятно, распространялась и на общество в целом, охватывая практически все ступени социальной и административной лестницы.