Warrax - Гомогенез

У Спенсера в его «Основаниях этики» есть прелюбопытнейшие этнографические наблюдения этических императивов у разных народов, наглядно демонстрирующих отсутствие некоей «общечеловеческой морали». Кроме того, хорошо показана разница между декларируемым и реально существующим: «...но что еще более поучительно для нас, это тот факт, что там, где христианские добродетели не проповедовались, они обнаруживаются в более высокой степени, чем там, где их постоянно проповедуют и выставляют на вид».

Нашими бы устами да пиво с похмелья... Точнее будет так: философия жизни дала возможность протрезветь, но подавляющее большинство просто не способно на это физиологически, а многие способные просто не захотели этого делать. Пьяный всегда считает, что он счастливее трезвого, а психически больной придерживается точки зрения, что его реальность - самая истинная... Вы хотите возмутиться - кто дал нам право судить других? «Когда люди спрашивают меня: "Что дает вам право устанавливать стандарты для других?" мой ответ таков: "Если не я, то кто-нибудь другой, возможно, менее достойный, сделает это"» - © А.Ш. ЛаВей.

Цит. по Гуревичу, ibid.

Кьеркегор, вообще говоря, не оспаривает принципы «высшего добра» и нравственного долга, но он придает им статус личностных, индивидуальных исканий, а не категорического императива.

Собственно говоря, никакой философии в России вообще не было по крайней мере до середины XVIII в. И даже тогда она была привнесена с Запада. О хоть как-то самостоятельной философской мысли в России можно говорить лишь начиная с XIX в.

Следует отметить, что во второй половине XIX-го века в России широко распространилась мода на псевдооккультные учения восточного плана, особенно это касается теософии. Но называть теософов мыслителями или философами - клавиатура не нажимается... «Теософ - это баптист, который стал буддистом, но остался при этом баптистом» - © Lord Alien Moongazer.

«Были времена, когда и в рамках религиозной философии можно было что-то сделать. Речь идет об эпохе средних веков. Первоначально разум был всецело подчинен вере. Существовала теология, но не было философии. По мере своего развития пробуждающийся разум ставил и философские проблемы. Переход от теологии к религиозной философии был, несомненно, шагом вперед. Но рано или поздно дальнейшее развертывание философской мысли в этой форме стало абсолютно невозможным. С возрождением науки и ее первыми успехами религиозная оболочка была сброшена и возникла светская философия, которая только и была способна к подлинному развитию. В России конца XIX - начала XX в. наблюдалось явление прямо противоположное. Была предпринята попытка в иную, чем средневековая эпоха, в эпоху расцвета науки и светской философии вернуться к религиозной философии, и тем самым не только вновь заковать давно уже освобожденную философскую мысль, но и отбросить все ее основные достижения. Все это нельзя охарактеризовать иначе, как огромный шаг назад, как явный регресс. И вполне понятно, что люди, вставшие на этот путь, обрекли себя на полное творческое бесплодие. Они не были способны решить ни одну из философских проблем, не были способны сделать даже малейший шаг вперед.» - Ю.И. Семенов, «О русской религиозной философии конца XIX - начала XX века».

Превращение русских интеллигентов в сторонников религии шло бок о бок с эволюцией их политических взглядов (подобный процесс наблюдался не так давно по отношению к мыслям А. Меня). В 1909 году (надеемся, что читатель не будет придираться к тому, что мы слегка выходим за рамки XIX-го века) были изданы знаменитые «Вехи». Эту книгу неоднократно пытались представить как сборник трудов мыслящих патриотов, но суть их метаний можно кратко выразить стихотворением А. Блока «Сытые»: «Тоскует сытость важных чрев: / Ведь опрокинуто корыто, / Встревожен их прогнивший хлев!».

Ученого-естественника, естественно. С гуманитариями проще: тот же Максим Грек (Михаил Триволис), Иван Федоров и т.п. Дело в том, что, строго говоря, гуманитарные науки к науке не относятся (впрочем, см. сноску 96), поскольку предмет их изучения не фальсифицируем - см. К. Поппер, «Логика и рост научного знания». Вопрос можно переформулировать следующим образом: «Есть ли хоть один православный монах-ученый, к которому российская церковь не предъявляла претензии, а помогла в его трудах?» - и здесь ответ будет совсем однозначен.

Да и в XX-м все христиане, с которым когда-либо обсуждался этот вопрос, припоминали лишь одного специалиста по гнойной хирургии: архиепископа Луку Войно-Ясенецкого. Но во время войны он служил хирургом, а отнюдь не монахом. Можно вспомнить Флоренского, который был математиком, но, во-первых, математика - это чисто абстрактный инструмент науки (а не собственно наука), во-вторых, напомните, а что он открыл принципиально нового в той же математике?

Особенно забавно смотрится даже не искажение перспективы, форм и т.п., а каноническое изображение младенца Христа с пропорциями, близкими не к детскому телу, а к взрослому человеку (отношение размера тела к размеру головы). Получается эдакий микроцефал со скорбным взором...

«Поставив на первой странице своего основного философского труда "Столп и утверждение истины" вопрос о природе истины, П.А. Флоренский на последней (489) странице подводит итог: "Итак, снова вопрошая себя, что есть Столп и Утверждение Истины, мы пробегаем мыслью ряд ответов, данных здесь. Столп истины - это Церковь, это достоверность, это духовный закон тождества, это подвиг, это Трипостасное единство, это свет Фаворский, это Дух святой, это целомудрие, это София, это Пречистая Дева, это дружба, это - паки Церковь" (П.А. Флоренский "Столп и утверждение истины"). Для того чтобы дать такой ответ, не нужно было исписывать 488 страниц. Это - не результат рассуждении, размышлений, тем более - исследований. Данный ответ был заранее известен автору, ибо диктовался принятыми им на веру религиозными убеждениями.» - Ю.И. Семенов, op.cit.

Точнее: запись Н.А. Мотовиловым его бесед с Серафимом Саровским.

Как мы видим, изыскания «русских философов» опять не представляют собой ничего, принципиально отличного от богословия.

Почему мы не относимся аналогично к Кропоткину - будет ясно из главы про этику. Впрочем, многое ясно уже из цитаты в подразделе «Сапиенс vs Человек», если учесть, что это писалось в одобрительном смысле.