Михаил Делягин - Путь России. Новая опричнина, или Почему не нужно «валить из Рашки»

Давно уже стало общим местом указание на то, что органически свойственным нашей стране способом развития является опричнина [27]: создание высшим руководством государства качественно нового узкого слоя управленцев, получающих экстраординарные, превышающие нормальные для своего времени права на осуществление насилия в интересах форсированной модернизации и, в частности, для преодоления всякого сопротивления.

Этот узкий слой уничтожает – по крайней мере, в социальном плане – старую расплодившуюся и разнежившуюся элиту, лежащую камнем на пути прогресса. Преодолевая ее сопротивление, он явочным порядком, ощупью и с колоссальными издержками (напомним, что при Петре Великом население России сократилось на треть, с 20 до 14 млн человек [28], что сопоставимо с последствиями Холокоста, хотя и не Тридцатилетней войны, в ходе которой население Германии сократилось вчетверо) созидает новые правила.

Затем на базе опричнины складывается новая элита, которая со временем также загнивает – и после этого также сметается в ходе новой опричнины. Принципиально важно, что каждый цикл развития осуществляется при этом в стратегическом (отнюдь не обязательно прямом и непосредственном) союзе высшего руководства страны, учиняющего опричное управление, с народом против старой, подавляющей этот народ и угрожающей власти высшего руководства элиты. Уничтожение этой старой элиты не только укрепляет высшую власть, но и создает для народа ощущение перемен, часто улучшение положения и, как правило, возможность повышения социального статуса для его наиболее активных представителей.

Без этого противоестественного для начетчиков от марксизма союза «хорошего царя с народом против плохих бояр» у высшей власти в принципе не было бы шансов смести старую элиту и начать новый цикл развития. Так развивалась наша страна при Иване и Иосифе [29]Грозных, при Петре и даже при Хрущеве. Так развивалась она и в более спокойные времена: не стоит забывать, что разночинцы Александра II Освободителя и финансовые спекулянты Анатолия Чубайса тоже были своеобразной опричниной.

Сегодня и в либеральной, и в патриотической среде все слышнее призывы смести полностью разложившуюся, насквозь прогнившую, безбожно коррумпированную правящую тусовку, введя ради инновационной модернизации прогрессивную опричнину. Практическим примером такой современной опричнины может служить проект «Сколково», территория которого будет, по сути дела, выведена из сферы действия российского законодательства, а полнота власти на ней будет передана принципиально внегосударственному фонду, выражающему интересы и позиции инвесторов.

И говорящие «мы за ценой не постоим» интеллигенты, как правило, истово веруют в то, что эту цену будут платить не они, а им.

При этом они парадоксальным образом забывают, что так не нравящаяся им правящая тусовка тоже возникла в виде своего рода опричнины – построения «вертикали власти», проведенного в 2000-х годах. Специфика этой опричнины заключалась в ее явной и откровенной непроизводительности: она создавалась не для осуществления цивилизационного рывка, но для продолжения политики прежней элиты уже без нее – грубо говоря, для отбрасывания ее от кормушки.

Наводимый в начале 2000-х годов «порядок», по которому истосковалась истерзанная либеральными фундаменталистами страна, был для новой опричнины не более чем способом укрепления своей власти: прежняя элита пользовалась кормушкой настолько бестолково, что едва не развалила ее, – и ее опыт был, насколько возможно, учтен.

Специфика современного момента заключается не в подготовке новой опричнины, а в том, что права старой опричнины «нулевых» годов, состоящей в основном из силовых олигархов, теперь закрепляются юридически.

Сотрудники ФСБ получили право, насколько можно понять, по своему усмотрению запрещать гражданам России любое действие (под предлогом того, что оно создает-де условия для совершения преступлений) – и либеральный президент Медведев с глубоким довольством заверил, что это сделано по его «прямому поручению».

Согласно законопроекту «О полиции», полицейские могут взламывать наши квартиры вне чрезвычайных ситуаций, без санкций суда или прокурора и проверять наши документы, будучи в штатском и не предъявляя своих документов. Либеральный президент Медведев вполне недвусмысленно ассоциирует себя с этим законопроектом.

Также внесенный президентом Медведевым законопроект «О Следственном комитете» дает его сотрудникам право по предъявлению документов входить почти в любую организацию (включая органы власти) и изымать любые документы по своему усмотрению, даже без возбуждения уголовного дела. При этом следователь получает возможность контролировать оперативно– розыскную деятельность, и даже прокурор (если у него возникнет желание) в ряде случае в не сможет защищать права граждан.

Дело не в чудовищной коррупции, которую в дополнение к сегодняшней породят эти нормы: в «нулевые» годы силовая олигархия отвоевала себе власть и огромные неформальные права; теперь эти права – по крайней мере, частично, – закрепляются законом. То, что раньше могло быть преступлением, теперь официально признается нормой.

Законодательные инициативы по расширению прав ФСБ, МВД и Следственного комитета, насколько можно судить, грубо и цинично попирают демократические ценности, права человека и сами представления о законности, унаследованные нашим обществом еще из времен «развитого социализма».

Но главная проблема не в правах.

С точки развития общества главная проблема в том, что создаваемая либеральными реформаторами новая диктатура, как мы слишком хорошо (и, возможно, со слишком близкого расстояния) видим, направлена ни в коем случае не на обеспечение развития и тем более модернизации страны. Увы: под прикрытием красивых слов, звучащих над нашими головами на всем протяжении двадцатилетия национального предательства, она служит всего лишь закреплению и, более того, легализации сложившегося в последнее десятилетие коррупционного характера государства. Таким образом, оно служит построению нового Средневековья – пусть даже с широкополосным Интернетом и энергосберегающими лампочками.

Беда в том, что компьютерное Средневековье по самой своей природе очень быстро перестанет быть компьютерным и даже индустриальным: возводимые указанными законопроектами в ранг закона произвол и насилие органически несовместимы, как мы видим на примере Гаити и ряда стран Африки, даже с индустриальной инфраструктурой.