Николай Зенькович - Тайны ушедшего века. Сенсации. Антисенсации. Суперсенсации

Остается загадкой, почему Сталин отклонил предложение Менжинского. Может, вспомнились колебания «железного рыцаря» революции в борьбе с троцкизмом? Одно время Дзержинский разделял взгляды Троцкого и даже готов был бросить войска ОГПУ на его защиту. Но потом одумался, поняв, на чьей стороне сила.

Или возобладали соображения более высокого порядка? Учредить орден имени председателя ВЧК значило стимулировать невиданную активность карающего меча революции. Наверняка нашлось бы немало людей, желавших заслужить такую награду. Орден Дзержинского — это не орден Трудового Красного Знамени, которым награждали за трудовые свершения. Можно представить, сколько рек крови пролилось бы по воле людей, стремившихся отличиться на поле брани с внутренними врагами.

Если Сталин отклонил предложение Менжинского именно из этих соображений, то он безусловно поступил как мудрый государственный муж, удержавший в берегах готовое разлиться половодье кровавой вакханалии.

13 сентября 1930 года Сталин, находясь в отпуске в Сочи, направил Молотову письмо, в котором высказался о смещении с поста председателя Совнаркома А. И. Рыкова. Одновременно Сталин обратился с таким же предложением к другим членам Политбюро.

7 октября они обсуждали предложение Сталина. На следующий день Ворошилов подготовил письмо Сталину, в котором докладывал о результатах обсуждения.

Общее мнение Политбюро — Рыкова сместить надо. Однако по вопросу о новой кандидатуре главы Советского правительства многие члены Политбюро не согласились со Сталиным, который предлагал назначить на этот пост Молотова.

«Я, Микоян, Молотов, Каганович и отчасти Куйбышев считаем, что самым лучшим выходом из положения было бы унифицирование руководства. Хорошо было бы сесть тебе в СНК и по-настоящему, как ты умеешь, взяться за руководство всей страной, — писал Ворошилов, которому Политбюро поручило довести до Сталина общую позицию. — Разумеется, можно оставить все (организационно) по-прежнему, т. е. иметь штаб и главное командование на Старой площади, но такой порядок тяжеловесен, мало гибок и, по-моему, организационно нечеток».

Ворошилов от имени Политбюро предлагал Сталину возглавить Совнарком, ссылаясь на пример Ленина. «Я за то, чтобы тебе браться за всю „совокупность“ руководства открыто, организованно. Все равно это руководство находится в твоих руках, с той лишь разницей, что в таком положении и руководить чрезвычайно трудно, и полной отдачи в работе нет».

Сталин, несмотря на настоятельные просьбы соратников, отказался возглавить правительство. Новым председателем Совнаркома был назначен Молотов. И после этого говорят о маниакальном властолюбии генсека?

Еще один документ, относящийся к 1938 году. Нарком внутренних дел СССР, генеральный комиссар государственной безопасности Н. И. Ежов представил в Политбюро ЦК ВКП(б), Президиум Верховного Совета СССР и Президиум Верховного Совета РСФСР записку с предложением о переименовании… Москвы. В соответствии с многочисленными пожеланиями трудящихся ее следовало именовать Сталинодаром.

«Теперешняя, социалистическая Москва, являющаяся колыбелью грядущего коммунистического общества, — цитировал нарком письмо члена партии, москвича Д. Зайцева, — должна стать исторической вехой сталинской эпохи. Гений Сталина является историческим даром человечеству, его путеводной звездой на путях развития и подъема на высшую ступень. Поэтому я глубоко убежден в том, что все человечество земного шара нашей эпохи и все человечество будущих веков с удовлетворением и радостью воспримут переименование Москвы в Сталинодар. Сталинодар будет гордо и торжественно звучать многие тысячелетия, ибо он понесет в века торжество и гордость героических побед нынешних поколений, и миллионы беззаветно преданных делу коммунизма людей в этом торжестве будут видеть плоды своей борьбы, своего труда. И каждый гражданин нашей родины будет горд тем, что имя Сталина будет прославлено на скрижалях города, являющегося колыбелью мирового коммунизма».

В представлении грозного наркома Ежова есть даже поэтические строки москвички Е. Чумаковой:

Подробности обсуждения этого вопроса в Политбюро и Президиумах Верховных Советов СССР и РСФСР неизвестны. Из справки М. И. Калинина, приобщенной к представлению Н. И. Ежова, следует: «всесоюзный староста» проинформировал Президиумы Верховных Советов СССР и РСФСР о том, что Сталин категорически высказался против переименования Москвы в Сталинодар.

В Центральном партийном архиве Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС находился фонд И. В. Сталина, выделенный в особое, тщательно засекреченное хранение. До 1987 года доступа к нему не было. В середине своего правления, разворачивая антисталинскую кампанию, Горбачев дал поручение подобрать некоторые документы с резолюциями и визами Сталина для ознакомления журналистов и историков. Рассекречивался сталинский фонд избирательно. Как правило, открывались только те материалы, которые работали на версию кровавого тирана. Это документы, касающиеся борьбы Сталина против его политических противников внутри партии, процессов тридцатых годов, репрессивных действий ГПУ и НКВД. Нейтральные, а тем более не вписывавшиеся в разоблачительную линию сведения замалчивались.

Помнится чувство изумления, которое я испытал, когда обнаружил там такое вот письмо:

«Тов. Андрееву (Детиздат ЦК ВЛКСМ) и Смирновой (автору „Рассказов о детстве Сталина“).

Я решительно против издания „Рассказов о детстве Сталина“. Книга изобилует массой фактических неверностей… Но не это главное. Главное состоит в том, что книжка имеет тенденцию вкоренить в сознание советских детей (и людей вообще) культ личностей, вождей, непогрешимых героев. Это опасно, вредно. Теория „героев“ и „толпы“ есть не большевистская, а эсеровская теория… Народ делает героев — отвечают большевики…

Советую сжечь книжку.

Письмо рукописное, четкий почерк автора угадывается сразу. И это в 1938 году, когда, согласно современной многочисленной антисталинской литературе, нарастало безудержное восхваление вождя?

Еще один эпизод. На февральско-мартовском Пленуме ЦК ВКП(б) 1937 года выступил главный редактор «Правды» Л. З. Мехлис. Он сказал следующее:

«Мне товарищ Сталин прислал еще в 1930 году в „Правду“ такое письмо. Позволю его зачитать без его разрешения.

„Тов. Мехлис!

Просьба пустить в печать прилагаемую поучительную историю одного колхоза. Я вычеркнул в письме слова о „Сталине“ как „вожде партии“, „руководителе партии“ и т. д. Я думаю, эти хвалебные украшения ничего, кроме вреда, не дают (и не могут дать). Письмо нужно напечатать без таких эпитетов.