Дмитрий Хмельницкий - Виктор Суворов: Главная книга о Второй Мировой

Однако Суворов в своей новой книге этот аргумент блестяще опроверг и доказал, что чистки вовсе не ослабили ощутимо Красную армию. Сталин, мастер маскировки, великолепно зная о высокой боеспособности Красной армии, тщательно скрывал ее от остального мира. Суворов, рассказывая о сталинской стратегии скрытности, пишет, например, о том, что как раз в те дни, когда подписывался германо-советский пакт о ненападении, Красная армия одержала триумфальную победу над японцами в Монголии, но этот триумф был по указанию советских высших инстанций «закатан под ковер».

Со времен уничтожения испанской армады в 1588 г. тон в мире задавали англосаксы, хотя многие и пытались силой оспорить их превосходство.

К началу XX в., более чем через триста лет, англосаксы создали либеральную политическую цивилизацию, и из Первой мировой войны американский либерализм вышел победителем, вопреки военной слабости США, но благодаря их промышленному превосходству.

С тех пор именно американский либерализм в союзе с европейскими сателлитами США Великобританией и Францией задавал тон в мире.

Но еще до этой победы США революционер-большевик Владимир Ленин писал в своей работе «Военная программа пролетарской революции» (1916/1917), что коммунистический тоталитаризм будет использовать войну как средство завоевания мира и что, если эта цель не будет достигнута, потребуется еще одна мировая война, чтобы распространить марксистскую утопию на весь мир. А до мессианской победы этой утопии Ленин предполагал выстроить свое владычество на жестокой марксистской идее «диктатуры пролетариата». После Октябрьской революции 1917 г. Ленин попытался продлить мировую войну, обеспечив поддержку Германской империи: в марте 1918 г. свежеиспеченная Советская республика подписала мирный договор с Германией, которая после этого могла продолжать воевать только на Западном фронте. Кроме того, Германия получила от России огромные территории с промышленными предприятиями, сельскохозяйственным производством и важным военным сырьем.

Ленин верил, что капиталистические государства Запада взаимно истощат друг друга, эксплуатируемые массы восстанут и во всей Европе разразятся революции, которые прямо или косвенно пойдут на пользу большевикам. Но Германия согласилась в ноябре 1918 г. на прекращение боевых действий, а революции, спровоцированные большевиками в некоторых европейских странах, быстро затухли. Вскоре стало ясно, что коммунизм в Европе в мирное время не имеет шансов на победу.

Поэтому большевики стали тайными разжигателями войны.

По плану Сталина Гитлер — чей труд «Моя борьба» был очень быстро переведен на русский и внимательнейшим образом изучен Сталиным — должен был как «ледокол» пробить фарватер в застывшем океане либеральной Западной Европы. После этого Красная армия смогла бы без большого сопротивления вторгнуться в Европу и на штыках принести ее народам радости коммунизма.

Гитлер, однако, был не слишком внимательным читателем трудов Ленина и Сталина, и как раз в этом состояла одна из причин его последней неудачи: Сталин превосходил его интеллектуально.

Война — это в первую очередь война духа, еще Фридрих II Прусский в свое время внушал это своим генералам.

В большинстве западных стран — и в Израиле тоже — Суворов более чем нелюбим академическим историческим сообществом. Однако в том же Израиле у него бесчисленное количество читателей, особенно среди миллиона иммигрантов из бывшего СССР. Ненависть академического сообщества можно объяснить тем, что оно почти полностью сформировано франкфуртской школой, которая сильно повлияла на израильскую культуру. Эту проблему мы с доктором Гидеоном Ариелем рассматривали в нашей книге «Оазис мечты» [446].

Однако ученые из группы «Гражданский форум по изучению боев» [447]нашли много общего между тезисами Суворова и их собственными исследованиями войны между Израилем, Египтом и Сирией в 1973 г.

Согласно Суворову, Сталин планировал нападение на Германию, но Гитлер опередил его превентивным нападением 22 июня 1941 г. На вопрос, почему советские вооруженные силы сразу же после начала операции «Барбаросса» потерпели такое сокрушительное поражение, Гланц и Городецкий отвечают: получаемую Сталиным разведывательную информацию тот интерпретировал таким образом, будто Гитлер не сможет решиться напасть. Поэтому советский диктатор оказался полностью не подготовленным к нападению.

Суворов на тот же вопрос отвечает иначе: Красная армия была разбита, потому что она готовилась к нападению.

Нечто похожее произошло во время войны Судного дня. Израильские силы, расположенные вдоль Суэцкого канала и на Голанских высотах, были ошеломлены тем, что египтяне и сирийцы в апреле 1973 г. перехватили инициативу. Большинство исследователей — ив Израиле, и в других странах — видят причину этой растерянности в неправильной интерпретации разведывательной информации. Сотрудники группы «Гражданский форум» натолкнулись на неожиданный факт: несмотря на оборонительную политику после шестидневной войны 1967 г., израильская армия получала только наступательное оружие — самолеты и танки, разрабатывала только наступательные стратегии и планировала в будущей войне только наступательные операции.

После того как полпятого утра 6 октября стало ясно, что в этот день начнется война, начальник Генерального штаба Давид Элазар и его офицеры были заняты разработкой исключительно наступательных планов, хотя они отлично знали, что Израиль будет атакован семью египетскими и сирийскими дивизиями. Им противостояли всего лишь три израильских полка, двум из которых предстояло в этот день быть уничтоженными.

Так же точно, как концепция Суворова, были либо проигнорированы, либо встречены в штыки открытия «Гражданского форума». В этом лежит причина «безумия правящих» (Torheit der Regierenden), разоблаченного американо-еврейским историком Барбарой Тухман в 1984 г. в одноименной книге. Интеллектуальная элита цеплялась за ложные догмы, только чтобы не признать, что она ошибалась.

Сталин был — и это доказуемо — не только главный виновник Второй мировой войны и катастрофы, постигшей евреев, но и — как это показывает Суворов — последующего распространения марксистского влияния на мнимолиберальном Западе, распространения, которое приняло форму такой «религии благоразумия», какую не сумели навязать революционной Франции после 1791 г. Максимилиан Робеспьер и его сообщники.

Карл Маркс определил религию как «опиум для народа». Он понимал, что массы не могут жить без религии. Но поскольку традиционная, трансцендентная религия сильно пострадала от скептицизма XVIII в., вожди французской революции решили создать интеллектуальный опиум.