Михаил Восленский - Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза

И верно: цифры дутые. Статистика свидетельствует, что в России было в то время всего 1,5 миллиона [441] Там же, с. 585. промышленных рабочих, то есть явное меньшинство. Разумеется, соответствовало действительности именно приводимое статистикой число, а не ленинская пропагандистская цифра. Получил же ее Ленин весьма просто: он объявил, что все бедные крестьяне — безлошадные и однолошадные — являются пролетариями. При этом Ленин скромно упомянул, что среди рабочих эта «…большая, часть еще не порвала с землей, покрывает отчасти свои расходы продуктами своего земледельческого хозяйства» и образует «тип наемных рабочих с наделом». [442] Там же, с. 583. Речь идет, следовательно, не о рабочих, а о занимающихся отхожим промыслом в свободное от сельских работ время. Но ведь этот тип издавна существовал в разных странах и с капитализмом не связан. Да и сам Ленин признает, что, по теории Маркса, «капитализм требует свободного, безземельного рабочего», [443] Там же, с. 171. а не крестьянина-отходника.

Столь же неубедительно утверждение Ленина, будто наличие зажиточных, средних и бедных крестьян в русской деревне — это «разложение крестьянства», плод капитализма. В действительности и на заре средневековья, и в античности были зажиточные и бедные крестьяне. Никаких доказательств того, что наличие различных групп в среде крестьянства — явление новое и прогрессивное, Ленин не приводит. Напротив, он сам замечает: «По вопросу о том, идет ли вперед разложение крестьянства и как быстро, — мы не имеем точных статистических данных…» Нет и неточных: «…до сих пор… не было сделано даже попытки систематически изучить хотя бы статику разложения крестьянства и указать те формы, в которых происходит этот процесс». [444] Там же, с. 174.

Повисает в воздухе и категорическое заявление Ленина: в сельском хозяйстве России «…крестьянская буржуазия является безусловно преобладающей. Она — господин современной деревни». [445] Там же, с. 169. Ровно через 10 страниц автор не по-ленински смущенно берет его обратно: «Говоря выше, что крестьянская буржуазия есть господин современной деревни, мы абстрагировали… задерживающие разложение факторы… В действительности настоящими господами современной деревни являются зачастую не представители крестьянской буржуазии, а сельские ростовщики и соседние землевладельцы». Ленин оправдывается: «Подобное абстрагирование представляется однако приемом вполне законным, ибо иначе нельзя изучать внутренний строй экономических отношений в крестьянстве». [446] Там же, с. 179. Но дело-то обстоит как раз наоборот: именно такими приемами ничего нельзя изучать. Хорошо «абстрагирование» — объявить, что в деревне господствуют не помещики, а сельская буржуазия, зная, что господствуют именно помещики!

Методом такого же «абстрагирования» выдвигает Ленин и другие доказательства успешного развития капитализма в России: наличие рынка, участие России в международной торговле, рост торгового и ростовщического капитала. Автор знает и даже цитирует положение марксистской теории, что ни торговый, ни ростовщический капитал не служат достаточным условием для возникновения капиталистического способа производства: «образование этого последнего «зависит всецело от исторической ступени развития…»…», причем чем сильнее развиты торговля и ростовщический капитал, тем слабее промышленный капитал, и наоборот. [447] Там же, с. 176–177. Однако Ленин отождествляет эти два противоположных развития и из полученного результата делает вывод об исторической ступени, на которой находится Россия.

С той же легкостью, как от теории, «абстрагируется» Ленин и от истории. Рынок, как известно, существовал уже в глубокой древности, когда о капитализме и речи быть не могло. Международная торговля велась на территории Древней Руси уже в VII–IX веках, участвовали в ней славяне, норманны, арабы, византийцы, хазары. А открытие археологами в 1984 году затонувшего торгового судна бронзового века еще раз наглядно показало: уже в те далекие от капитализма времена велась международная торговля с заморскими странами.

Под давлением фактов Ленин сам начинает порой говорить о слабости капиталистических элементов в тогдашней российской экономике. Отыскав уезд в Самарской губернии, где хозяйничали немцы-колонисты и русские хуторяне, предвосхитившие идею столыпинской реформы, Ленин пишет: «Эти наиболее свободно развившиеся колонии показывают нам, какие отношения могли бы и должны бы были развиться и в остальной России, если бы многочисленные остатки дореформенного быта не сдерживали капитализма». [448] Там же, с. 256. А на предпоследней странице книги автор находит мужество написать: «…развитие капитализма в России действительно придется признать медленным. И оно не может не быть медленным, ибо ни в одной капиталистической стране не уцелели в таком обилии учреждения старины, несовместимые с капитализмом, задерживающие его развитие…».

Не смог Ленин доказать, что в России уже развился капитализм: это было недоказуемо. Если бы Ленин написал свою книгу не как пропагандистскую, а как научную, то должен был бы ее назвать: «Неразвитость капитализма в России». Экономическая Россия была сельскохозяйственной страной: 80 % населения составляли крестьяне, 2 % — рабочие.

Социальная структура русского общества оставалась феодальной. Господствующим классом было дворянство. Только в 1861 году, за 56 лет до Октябрьской революции, в России было отменено крепостное право; в странах Западной Европы это произошло уже в XIII–XIV веках. Впрочем, и после реформы 1861 года российские крестьяне продолжали находиться пусть не в крепостной, но в феодальной зависимости от помещиков. Буржуазия пользовалась весьма незначительным политическим влиянием в государстве и еще не успела сконцентрировать в своих руках такие богатства, которые были в распоряжении буржуазии в Западной Европе и в США. Максиму Горькому, приехавшему в Нью-Йорк, этот капиталистический город показался «городом желтого дьявола», где правило золото, а в России правили дворянство и тесно связанное с ним чиновничество. Рабочий класс не только составлял незначительное меньшинство населения, это был не кадровый пролетариат, а рабочий класс начального этапа капиталистического развития — класс крестьян, пришедших на заработки в город и готовых в любой момент вернуться к сельскому труду.

Политическая структура России характеризовалась давно отошедшей в прошлое стран Запада абсолютной монархией. Традиционно государственный характер русской православной церкви придавал российскому абсолютизму теократические черты. В России не было ни парламента, ни легальных политических партий. Национальные окраины России сохраняли весьма архаические социальные структуры. Так, в составе империи находился Бухарский эмират — средневековое восточное государство. А на северных окраинах России существовало еще родовое общество.