Ксения Соколова - Философия в будуаре

Соколова: Ну, один раз...

Кехман: Сейчас многие просят, чтобы я это повторил, но я этого делать не буду. Заполняемость театра у нас и так уже девяносто пять процентов.

Соколова: Поздравляю. А кто вам костюм шил?

Кехман: Наша театральная мастерская. Кстати, прекрасно справились. Сапоги, трико, мундир, ордена – до сих пор у меня висит.

Собчак: То есть если заполняемость опять упадет, вы готовы рискнуть?

Кехман: Надеюсь, мне не придется этого делать. Я уже мыслю совсем на другом уровне. Я хочу осуществить в театре по-настоящему масштабное действо мирового уровня. У меня есть уникальный оперный сюжет, абсолютно феноменальный. Хочу сделать новую оперу.

Соколова: И что же это?

Кехман: Это закрытая информация. Вы же знаете, как у нас воруют идеи! Скажу только, что это библейский сюжет. Это должно стать итогом моего семилетнего пребывания на должности интенданта Михайловского театра. Именно Михайловский театр всегда славился громкими премьерами. У нас были премьеры «Леди Макбет Мценского уезда» Шостаковича, «Войны и мира» Прокофьева. Этот успех я хотел бы повторить на мировом уровне.

Собчак: Прекрасный план. А лично себе вы какую роль отводите в будущем действе? Собираетесь ли вновь выйти на сцену?

Кехман: Нет, не собираюсь.

Собчак: Когда вас выносили в роли Принца Лимона, вы почувствовали этот фантастический драйв, магию сцены?

Кехман: Конечно! Ради таких моментов – моментов выхода на сцену – все творческие люди существуют.

Собчак: А что чувствовали лично вы?

Кехман: Я боялся, чтобы меня не уронили.

Соколова: Ваше имя было указано среди исполнителей?

Кехман: Да, кажется, я был в программке.

Собчак: Круто. Почему же вы не хотите еще раз попробовать? Считаете, что недостаточно талантливы?

Кехман: Смотря в чем. На сцене – вряд ли, а в организации процесса – да.

Собчак: А в пении?

Кехман: Нет.

Соколова: А зачем поете тогда и танцуете? Может, раз есть такой сильный импульс – его следует развить, учиться, всерьез взяться за оперные партии? У Елены Образцовой взять несколько уроков? Не следует зарывать талант.

Кехман: Нет. У меня прекрасные артисты, хор чудесный, кордебалет красоты необыкновенной.

Собчак: Может быть, вы боитесь пойти на это в вашем театре, а если бы вас пригласили в другой? Неужели неинтересно было бы попробовать?

Кехман: Я прекрасно себя чувствую в своем театре в качестве интенданта.

Соколова: Владимир, в отличие от моей коллеги, я не имела чести быть раньше с вами знакомой, кроме того, я не театрал. Услышав историю про Принца Лимона, я, честно говоря, решила, что речь идет о некоем одиозном человеке, нуворише, торговце бананами, который от полноты идиотизма выходит плясать на сцену в желтом трико. Сейчас я вижу, что ошиблась.

Кехман: Благодарю вас.

Соколова: Поэтому я хочу задать вам вопрос. Очевидно, что эскапада с Принцем Лимоном нанесла урон вашей репутации серьезного человека, бизнесмена, директора театра. Не жалеете ли вы о том, что сделали?

Кехман (после долгой паузы) : Не жалею. Даже если кому-то это могло показаться ошибкой.

Соколова: Как так получилось, что вы ошиблись?

Кехман: В своей основной профессии я никогда не совершал тактических шагов, только стратегические. Например, сначала мы принимаем стратегическое решение заниматься фруктами, потом – конкретно бананами. Перед тем как заниматься бананами, мы строим инфраструктуру, только потом мы начинаем бизнес. Но в театре я совершил ошибку. Мне хотелось все сделать быстро. Председатель нашего попечительского совета Илья Клебанов меня предупреждал, что быстро здесь ничего не может быть. А я ему доказывал: нет, я сделаю быстро, зритель ко мне пойдет!

Собчак: Вы по-прежнему настаиваете, что вышли на сцену в трико ради раскупаемости билетов? Не верю – буквально вслед за Станиславским!

Соколова: А госпожа Матвиенко присутствовала на спектакле?

Кехман: Нет. Но, конечно, ей все это мои доброжелатели преподнесли в красках, как положено. Но Валентина Ивановна – очень мудрый человек. И поскольку она разделяет со мной все тяготы директорской работы, она поняла меня, но попросила быть поаккуратнее.

Собчак: Вежливо попросила?

Кехман: Валентина Ивановна – герой по одной простой причине: назначить бизнесмена руководить театром – это уже подвиг.

Соколова: Несомненно.

Собчак: Так, ситуация понемногу проясняется! Так вы не выходите на сцену в желтом трико, потому что вам просто запретили? Какая потеря для искусства!

Кехман: Она не запрещала! Я сам признал, что ошибся.

Собчак: Так я и вижу, как под покровом ночи директор театра Кехман, чей талант в зародыше удушен губернаторской цензурой, надевает желтый костюм Лимона и одиноко танцует на темной сцене...

Соколова: Хватит ерничать! Мне кажется, Владимиру на его месте и так приходится несладко. Руководить театром – это тебе не бананы продавать! Там же творческие люди – неприятные и завистливые А тут такая богатая почва – нувориш становится директором театра, везде сует свой нос. Владимир, вам вообще в вашем театре комфортно?

Кехман: Знаете, великий Темирканов научил меня одному правилу. Он рассказал мне самую главную заповедь, которую надо знать, если имеешь дело с творческими людьми: если ты будешь ждать от них благодарности, ты погибнешь. У меня был момент эйфории, когда я действительно ждал благодарности за все, что я сделал для этого театра. Но, увы, в этой среде тебя никогда не будут любить. Более того, они как будто чувствуют, когда ты открываешь им навстречу сердце – и стараются побольнее тебя ударить. Не надо ждать от них хорошего. Надо просто делать то, что должен. И все.

Соколова: С учетом вышесказанного, ваш выход в роли Принца Лимона приобретает неожиданный и даже трагический поворот.

Кехман: Я же сказал, это была ошибка!

Соколова: А по-моему, круче. Это был жест отчаяния, из которых, собственно, и состоит искусство. Так что не комплексуйте, Владимир, вы к нему приобщились. И не выкидывайте желтое трико – это пропуск в волшебный мир творческих людей.

Cоколова: Сергей, видит Бог, как не хотела я делать с вами интервью!

Собчак: Я – свидетель!

Соколова: Вы вызываете у меня когнитивный диссонанс: милый, симпатичный человек, а делаете все время какую-то... мягко выражаясь...

Минаев (грозно) : Что?

Соколова: Ну фигню, по-моему, какую-то.

Собчак: Ты, как всегда, необъективна! Сергей – модный известный писатель, телеведущий...

Соколова: А я и не собиралась быть объективной. Более того, я считаю, что ты абсолютно права. Сергей Минаев – действительно настоящий писатель, поскольку его творчество абсолютно точно отражает окружающую действительность, то есть то унылое говно, в котором мы тут живем.