Ксения Соколова - Философия в будуаре

Лимонов: Я никого не расстреливал. Убивать – это расстреливать.

Соколова: Хорошо – лишать жизни. Вы были на войне, писали об этом.

Лимонов: Ксения, вы смешная. Если вы идете в атаку, вы не знаете, кто убил: вы убили или тот, кто рядом лежит... Война – это не дуэль. Ни у кого таких ощущений на фронте нет. Есть единственное желание – выжить.

Соколова: Скажите, а зачем писателю вашего уровня вообще заниматься войной и политикой?

Лимонов: Такой у меня темперамент. Мне хотелось знать все, увидеть все, испытать.

Соколова: Моя проблема в том, что у меня хороший вкус. Так вот, мне кажется, что человек, который написал несколько блистательных книжек, может заниматься такой фигней, как современная российская политика, только из каких-то фрейдистских мотивов.

Лимонов: Я в свое время писал стихи. Мне все говорили: что это за стихи? Я начал писать прозу, мне говорили: замечательно, гениально! Потом я стал военным журналистом. Мне говорили: почему ты перестал писать прозу? Потом я основал партию. Мне стали говорить: ты что? Ты писал великолепные романы, был потрясающим журналистом. Мне постоянно говорят о том, что я когда-то делал. И я доказываю каждый раз, что я был потрясающим, когда писал стихи и прозу, я был офигительным журналистом! И я отличный политик.

Соколова: А по-моему, политика для вас – как виагра для импотента. Средство доказать себе и окружающим, что молодость не прошла. Для этого необходим экшн с участием детей и ОМОНа.

Лимонов: Вы не правы. Я уже 15 лет как вошел в российскую иконографию как человек о двух лицах: и как политик, и как писатель. Причем политическая стезя приносит гораздо больше известности, чем литература.

Собчак: Благодаря этой политической деятельности вы стали для многих приличных людей нерукоподаваемым.

Лимонов: Я положил на этих людей. Мне нужен экшн, как всем людям значительным в этом мире. Мой масштаб огромен. Моя любимая цитата из Ницше: «Все вокруг героя превращается в трагедию». И кто мне руку подавать не будет: режиссер П или художник Ж? Да пошли они. Мне с ними неинтересно. У нас сегодня жалкое искусство, жалкая литература, все жалкое.

Соколова: И политика жалкая, между прочим. И вы – часть этой жалкой политики. А были частью великой литературы.

Лимонов: Ей и останусь. Я отношусь к тому поколению, к той среде, которая дала России Иосифа Бродского, Венедикта Ерофеева. То, что происходит сегодня, мне неинтересно.

Соколова: Так зачем вы в это мешаетесь?

Лимонов: Политика – это стихия, поэзия.

Соколова: Бред!

Лимонов: Я 15 лет этим занимаюсь, а вы заглядываете через замочную скважину. Мне надо верить! Политика – это страстная вещь. Не надо говорить, что она грязная. Лучшая политика не грязная. Грязной она становится в руках людей. Лучшую политику делали идеалисты, и она становилась иногда даже кровавой. Идеалисты создали США, еврейское государство, черт знает что.

Собчак: А вот скажите, допустим, мир перевернулся, президент Медведев сошел с ума и национал-большевистская партия победила на выборах. Какое у нас будет государство?

Лимонов: Это будет президентская республика с полностью независимыми институтами власти – главным образом судом. Все ключевые государственные должности будут выборными. Система будет многопартийной.

Соколова: Город Солнца. А по-моему, единственное политическое образование, которое вы можете создать, – это восточная деспотия во главе с собой любимым.

Лимонов: Вы не хотите отказываться от стереотипов.

Соколова: Не хочу. Ваша литература мне гораздо более интересна. У вас был отличный рассказ «Женщина, вдохновлявшая поэта». Там старую женщину – некогда умную и едкую красавицу, русскую эмигрантку – спросили, каково это, быть старой? И она сказала – это как жить в скафандре. Ясное сознание и тело, которым не владеешь. Это одно из лучших описаний старости. Вы сами ее боитесь?

Лимонов: Я совершенно равнодушен к смерти. Последнее время мне кажется, что меня застрелят. Мне даже сны снятся на эту тему.

Соколова: Любой психоаналитик скажет вам, что это страх телесной немощи и есть.

Лимонов: Возможно. Но я надеюсь до телесной немощи не дожить.

Собчак: Какая немощь! Я вижу, вы до сих пор алчно на женщин посматриваете! Я имею в виду свою голую коленку.

Лимонов: Не только посматриваю. Маркиз де Сад имел любовницу 17-летнюю в 82 года.

Собчак: Собираетесь повторить подвиг? А вы уверены, что сможете в 82 удовлетворить женщину?

Лимонов: Я не стремлюсь удовлетворять женщин.

Собчак: Неужели вы стремитесь исключительно к самоудовлетворению?

Лимонов: Я этого не говорил! Вычеркните это из протокола.

Соколова: Тогда скажите мне вот что. Почему у вас всегда лучшие женщины? Вы небогаты, немолоды, не так чтобы офигительно хороши собой. В чем секрет?

Лимонов: Судьба ко мне благосклонна.

Собчак: По-моему, тут комплекс – интеллектуальный туман, харизма, сексуальные извращения.

Лимонов: Вы все время пытаетесь уйти на дорогу извращений, порока. Меня тема Фауста интересует сейчас больше, чем маркиз де Сад.

Соколова: Мечтаете о суперсделке?

Лимонов: Я уже давно подписал бумажку.

Собчак: Это была самая искренняя фраза в интервью.

Соколова: Мы хотели бы обсудить с вами наболевшую в последнее время тему разводов.

Батурин: А я ни с кем не развожусь. Это моя жена со мной разводится. У меня с ней нет проблем. Она блондинка. Умные мужчины женятся так, чтобы при разводе у них не было проблем.

Собчак: При чем тут блондинка не блондинка?

Батурин: Умные мужчины часто бывают богатыми, поэтому они не женятся на умных женщинах. Если умный человек решает проблему продолжения рода, зачем ему умная женщина? С такой женщиной он может дружить, встречаться.

Собчак: Хочу заметить, что не все женятся исключительно ради продолжения рода. И кстати, насчет проблем, чья бы корова мычала, а ваша бы, пардон, молчала. У вас с супругой уж столько проблем было при разводе – скандалы, интервью, дети, которых вы ей не отдаете и водите под охраной. Это разве не проблемы?

Батурин: А где проблемы? Я что, потерял на этом деньги? Или меня посадили в тюрьму?

Соколова: Вы потеряли репутацию.

Батурин: Вы плохо осведомлены...

Собчак: Возможно, ваш светлый образ искажают ужасные телеканалы, но в интервью вы выглядите просто монстром.

Батурин: Почему? Меня вся страна поддерживает. Мужчины поняли, что нашелся наконец нормальный парень. На Руси ведь как было: только жена откроет рот, раз ее по лбу, и все. Помните про купца Калашникова – там без вопросов.

Собчак: Домострой – это хорошо. Но по-моему, это все же не комильфо – отнимать у женщины детей?