Владимир Бушин - Мне из Кремля пишут

«ЗАВТРА». Но всё-таки воины шагали на параде лихо, ракетные установки — могли устрашить кого угодно, самолёты пронеслись в небе, как демоны…

В.Б. Конечно, конечно. Это была внушительная демонстрация советской военной техники, вероятно, отчасти и устаревшей. А вы слышали, как было сказано, притом несколько раз: «Эти установки прибыли на парад прямо с боевого дежурства». Я хотел бы спросить господина в костюме от Диора: что это за боевое дежурство, с которого можно уйти на прогулку? А ведь тренировки парада начались ещё в марте.

«ЗАВТРА». Владимир Сергеевич, а после парада что вы предприняли?

В.Б. Моя жена в День Победы никогда не ходила на демонстрации, считала, что это мужское дело, а на сей раз охотно пошла со мной. Это уже было событием. От «Аэропорта» мы доехали на метро до «Театральной» и вышли на площадь. О, что там творилось!.. Море красных знамён, пламенные речи, залихватские песни, гневные проклятия… Геннадий Зюганов в своей речи очень убедительно сопоставил восьмилетия разных периодов советской эпохи с путинским восьмилетием. Так, в первые восемь лет Советской власти, сказал он, мы прошли путь от полностью парализованной экономики до золотого червонца, до плана ГОЭЛРО, в ходе выполнения которого было построено 30 электростанций; а при Путине достроили только одну, начатую ещё в советское время, электростанцию и размонтировали лучшую в мире энергосистему, которую вот-вот распродадут окончательно. В предвоенное восьмилетие страна каждый год вводила в строй до 600 заводов и предприятий; а при Путине не построено ни одно крупное современное наукоёмкое предприятие. В послевоенное восьмилетие Советский Союз создал атомное оружие, вскоре первый в мире осуществил прорыв в космос, построил первую в мире атомную электростанцию, тогда наша граница фактически проходила в Германии, тогда около 20 миллионов детей, оставшихся сиротами или безотцовщиной, были вскормлены, подняты и стали полноценными гражданами, тогда по всему Советскому Союзу насчитывалось 678 тысяч беспризорных по вине войны; а при Путине погубили подводный крейсер «Курск», ликвидировали по требованию американцев космическую станцию «Мир», военные базы на Кубе и во Вьетнаме, НАТО вот-вот войдёт в Киев — мать городов русских, беспризорных в мирное время по официальной статистике — 730 тысяч, 3 миллиона детей в этом учебном году не пошли в школу, а среди выпускников медики признают вполне здоровыми лишь 5 %. Тут я бы назвал еще несколько цифр предреформенного, советского восьмилетия: население ежегодно росло на 800 тысяч, средняя продолжительность жизни была 72 года, а теперь население на столько же убывает, продолжительность жизни мужчин рухнула до 59 лет.

«ЗАВТРА». Кто это всё оспорит! Но и кто исправит то, что натворили реформаторы?…

В.Б. Хорошо сказал Г.Зюганов и о некоторых министрах, хотя тут требуются уточнения: «Кудрин убьёт любое живое дело…». Почему «убьёт»? Уже многое убил и продолжает убивать! Например, убил 13 триллионов рублей и выбросил эти родные трупы в Америку, а там их с помощью нанотехнологий, о коих наши отцы отечества только талдычат, воскресили и заставили, как когда-то африканских негров, работать на себя.

«Министр обороны не знает военного языка…» Такое впечатление, что он и русского-то не знает и вообще не умеет говорить, а есть у него, как у известного щедринского персонажа, органчик, который может произносить отдельные фразы: «Разрешите доложить……. «Чего изволите?»… «Вот прекрасная двуспальная кровать. Купите, не пожалеете»… и т. п.

«Швыдкой — это вне комментариев…» Да, этот деятель уже сам о себе всё сказал, и все давно знают, что путинский Швыдкой страшнее гитлеровского Геббельса.

«Фурсенко я выгнал бы палкой из правительства»… Мало палки-то, Геннадий Андреевич, надо привлекать к ответственности, как об этом вот уже много лет неутомимо твердит Юрий Мухин. У нас для чиновников кары страшнее увольнения и не знают…

И о Путине верно сказал Зюганов: везунчик. Действительно, из подполковников, завклубов, безо всякого Тулона — прямо в императоры!.. Он недавно воскликнул в сердцах, рассчитывая на сочувствие: «Я восемь лет пахал, как раб…» Нашёл чем удивить русских людей! Восемь лет… А я, например, как и весь наш трудовой народ, пашу с семнадцати лет, с июля 41-го, когда встал к станку на авиационном заводе № 266 имени Лепсе, что был в Москве на Мочальской улице. И до нынешнего дня пашу, — только уже не у станка, а у компьютера. Это без малого семьдесят годочков. И ведь ты все эти восемь лет то, как раб, пахал, то, как султан, отдыхал, и получал немало, а я нередко и сейчас — на голом энтузиазме, отдыхал же последний раз — в ныне украденном вашим режимом Коктебеле — в 1989 году. Но за всё время я никогда не был и не чувствовал себя рабом. Вот в чём великое различие.

«ЗАВТРА». Вы пришли на площадь со всеми наградами на груди?

В.Б. Нет, я обычно ограничиваюсь орденом Отечественной войны, медалью «За отвагу» да орденом Сталина, которого удостоили меня украинские товарищи. На этот раз сиял еще роскошный орден Петра Великого, полученный в Академии обороны и безопасности. При виде этих наград ко мне то и дело подходили незнакомые люди, говорили прекрасные слова, обнимали… А одна милая женщины вдруг сказала: «Победитель, можно я вас поцелую?» «Конечно, — с большой готовностью ответил я, — и притом лучше бы, как Шаляпин пел:

Так троекратно мы и расцеловались на глазах самых достойных свидетелей — рядом стоявшего Маркса, поодаль сидевшего в кресле Островского, врубелевский принцессы Грёзы, взиравшей на нас со стены «Метрополя», самого Аполлона на фронтоне Большого театра, многотысячного народа и моей собственной родной жены. Вот тут-то и произошло чудо…

«ЗАВТРА». Чудо вашего исцеления?

В.Б. Да! При звуке третьего пламенного поцелуя швыдковская жаба, долго теснившая мне грудь, выскочила — и под гиканье демонстрантов поскакала прочь! А гранитный Карл Маркс — два пальца в рот, да как свистнет вослед ей. Жаба хотела спрятаться, допрыгала до Большого и по второй колонне справа ловко полезла вверх. Довольно скоро добралась до крыши, до Аполлоновой квадриги, и уселась под ногами коней, злобно поглядывая на ликующую народ. А бронзовые кони вдруг ожили и начали нетерпеливо перебирать ногами: цок! цок! цок!.. И жаба погибла под их копытами.

«ЗАВТРА». И вы излечились? Интересно…

В.Б. Не верите? Спросите у Маркса, сходите к Островскому… Да вот перед вами и я сам. Ведь мы с женой намеревались погулять по площади и поехать обратно на метро. Но теперь я сказал: «Никакого метро! Пойдём по улице Горького до площади Пушкина». — «Но ведь это и далеко для тебя и всё в гору», — пыталась урезонить меня жена. «Ничего! Никакой жабы больше нет». И мы пошли.