Сергей Нечаев - Русские в Латинской Америке

Руководство Мексиканской компартии сразу после неудавшегося покушения выступило с заявлением о том, что Сикейрос не является членом партии, что он — человек, не отвечающий за свои действия, «которого считают полусумасшедшим». По поводу подобных заявлений Л. Д. Троцкий писал:

«У Сикейроса были, несомненно, „недоразумения“ с теми или другими вождями Мексиканской компартии: зависть, интриги, взаимные доносы вообще характеризуют эту среду. Но Сикейрос никогда не рвал с Кремлем [38] В СССР, в 1966 году, Давиду Альфаро Сикейросу была присуждена Международная Ленинская премия «За укрепление мира между народами». . Он всегда оставался верным агентом Сталина. В Испании он… вёл работу под руководством советских агентов ГПУ. Он вернулся в Мексику, как надежный агент Москвы. Все сталинские и полусталинские группы чествовали его».

В любом случае задача, поставленная И. В. Сталиным, осталась невыполненной. Вину за неудачное покушение решено было свалить на американца Роберта Шелдона Харта (Сикейрос поспешил доложить, что Харт их предал, и потому его люди стреляли в пустую кровать). Считается, что Харт был убит братом жены Сикейроса Луисом Ареналем, тоже живописцем. Когда покушавшиеся отмечали в ресторане «успех» своей акции, этот самый Луис Ареналь заявил:

— Давид, теперь ты станешь генералом!

— А тебе дадут народного художника! — со смехом парировал Сикейрос.

Однако шутки — шутками, но серьезные спецслужбы никогда не бросали и не бросают дела недоделанными. Жить Л. Д. Троцкому оставалось менее трех месяцев, и он прекрасно осознавал это. Его внук Всеволод Платонович Волков позднее вспоминал:

«После покушения были приняты дополнительные меры безопасности, и мы больше уже не выезжали за город. Кроме того, сторонники Троцкого в коммунистической партии США приняли решение усилить охрану дома, где жил дедушка. Был организован сбор денег, на которые укрепили забор и наняли еще охранников. Но сам Лев Троцкий считал, что все эти меры были несерьезны и напрасны. Он был уверен, что если спланируют еще одно покушение, оно будет организовано иначе. Да и манера его осуществления будет другой.

Однако он не хотел стать затворником, прекратив все отношения с внешним миром. Дом Троцкого никогда не был закрытым. К нам часто приходили журналисты, интеллектуальные люди того времени, даже люди из других стран приезжали».

Ю. В. Емельянов в своей книге «Троцкий. Мифы и личность» отмечает спокойствие Л. Д. Троцкого после покушения. Он пишет:

«Причина спокойствия Троцкого объяснялась тем, что он был внутренне готов к смерти и, может быть, гораздо в большей степени, чем признавался в этом самому себе. Где-то помимо своего сознания он уже признал, что проиграл схватку со своим смертельным врагом, и поэтому спокойно ждал неминуемого исхода».

Как известно, агент НКВД Рамон Меркадер, проникший в окружение Л. Д. Троцкого, смертельно ранил его 20 августа 1940 года, а 21 августа Лев Давидович умер.

Внук Л. Д. Троцкого Всеволод Платонович Волков потом вспоминал о Рамоне Меркадере и о том, что тот совершил:

«Этот человек был фанатом сталинизма, участником гражданской войны в Испании. Сейчас, когда стали доступны архивы КГБ, можно с большой точностью проследить все шаги по подготовке убийства Троцкого. Подготовка шла по следующей схеме: Сталин, Берия, Леонид Эйтингтон [39] Леонид Александрович Эйтингтон (он же Эйтингон, он же Эйдингтон, он же Наум Исаакович Эйтингон, он же Грозовский, он же Леонов, он же Наумов, он же товарищ Пабло) был офицером НКВД, завербовавшим Каридад Меркадер, мать Рамона Меркадера. Именно он занимался обучением матери и сына всем премудростям «науки» шпионажа. В 1936–1938 годах он был заместителем резидента в Испании. , его любовница, Каридад Меркадер, и ее сын, каталонец Рамон Меркадер (под псевдонимом Джексон) [40] В Мексике у Рамона Меркадера был поддельный канадский паспорт на имя Фрэнка Джексона, который ему выдали советские спецслужбы. В это же самое время НКВД открыл в Нью-Йорке подставную фирму, которой якобы руководил этот молодой «предприниматель». . Именно они были людьми, убившими руководителя Красной Армии и соратника Ленина.

Эйтингон участвовал в Гражданской войне в Испании под псевдонимом генерал Котов. Там же он сошелся с барселонской коммунисткой Каридад Меркадер, завербовав ее, а позднее и ее сына, Рамона Меркадера, в качестве агентов НКВД.

Рамон оказался прекрасным исполнителем. Очень умный, физически тренированный, он бегло говорил на нескольких языках и отличался редким самообладанием. Вдобавок имел быструю реакцию, фотографическую память, способность ориентироваться в темноте и усваивать сложнейшие инструкции. Будучи схваченным после убийства Троцкого, Рамон за месяцы интенсивных допросов не выдал никакой информации об НКВД. Его личность установили только в 1953 году.

В интересах задания назвавшись журналистом Жаком Моринаром, будущий убийца завел роман с Сильвией Агелофф, секретаршей Троцкого, и та никогда не сомневалась в искренности любви партнера. Он демонстрировал полное безразличие к политике, рассказывая с любовью о вымышленной им богатой матери в Бельгии.

Таким образом, Меркадер как поклонник Сильвии, а потом как журналист постепенно вошел в доверие к охране и самому Троцкому. Несколько раз дедушка рецензировал его статьи. Злоумышленник часто приглашал сотрудников охраны пообедать в дорогих столичных ресторанах. А когда он уезжал из Мехико, то оставлял свой автомобиль охране.

На роковую встречу 20 августа 1940 года Меркадер, несмотря на жару, явился с плащом через руку, пряча при себе кинжал, револьвер и ледоруб. Воспользоваться довелось последним. Когда Троцкий, сидя в кабинете, читал принесенный журналистский материал, Меркадер сзади ударил его ледорубом в темя.

Услышав в доме переполох, ожидавшие в машине за углом Эйтингон и мать убийцы скрылись…

Я возвращался в хорошем настроении из школы, шагая по улице Венской, в конце которой стоял наш дом. Внезапно я заметил вдали нечто необычное: на пыльной дороге был небрежно припаркован автомобиль, а полицейские стояли у входа в дом. Я почувствовал, что в доме произошло нечто ужасное и что на этот раз мы окажемся менее удачливы, чем прежде.

Инстинктивно я ускорил свой шаг, быстро подошел к открытым воротам и вошел в сад, где столкнулся с американским охранником Гарольдом Робинсоном. Он был очень возбужден, держал в руках револьвер и громко повторял: „Джексон! Джексон!“

В этот момент я не понял значение этого восклицания. Какое отношение имел к тому, что случилось, приятель американской троцкистки Сильвии Агелофф? Но когда я подошел к дому, то натолкнулся на удерживаемого двумя полицейскими человека с лицом, покрытым кровью, которого немедленно узнал. Этого человека я знал как Джексона. Он повторял: „Моя мать в их руках! Они заставили меня сделать это!“