Сергей Нечаев - Русские в Латинской Америке

Подбежавшие телохранители деда начали избивать убийцу. Когда я приблизился к кабинету дедушки, то увидел его лежавшим на полу в окружении бабушки и сотрудников охраны. Он повторял: „Не убивайте его — он должен заговорить!“

Дедушка оказался прав, когда еще в 1936-м написал: „Сталин стремится нанести удар не по идеям своего оппонента, а по его черепу“».

Слова внука Л. Д. Троцкого, безусловно, нуждаются в пояснениях.

Убийцу Л. Д. Троцкого звали Хайме Рамон Меркадер дель Рио Эрнандес. Он родился в 1914 году в Барселоне в хорошо обеспеченной семье. Его мать звали Каридад Меркадер (в девичестве — дель Рио). Она была испанской коммунисткой, «ультрасталинисткой» (ее прадед в свое время был испанским послом в России). После развода с мужем Пабло Меркадером в 1925 году она с пятью детьми некоторое время жила в Париже. Во время Гражданской войны в Испании Каридад Меркадер воевала на стороне республиканцев. По свидетельствам участников войны, она пользовалась большим уважением в партизанском подполье, была даже тяжело ранена в живот.

Под влиянием матери Рамон Меркадер рано включился в революционное движение. Он неоднократно подвергался арестам, был членом компартии. С июля 1936 года он участвовал в Гражданской войне в Испании, в звании лейтенанта был комиссаром на Арагонском фронте.

В 1937 году (по другим данным, в 1938 г.) смуглолицая «креолка» Каридад Меркадер была завербована советским резидентом в Барселоне Леонидом Эйтингоном [41] Любопытна такая деталь. Как утверждали позже некоторые историки, Леонид Эйтингон якобы находился в интимных отношениях с Каридад Меркадер. Более того, этот советский офицер и потом, после 1940 года, чаще, чем того требовала оперативная необходимость, посещал одну из московских квартир, где жила мать ликвидатора Л. Д. Троцкого. Эта «вольность» якобы была поставлена генералу Эйтингону в вину, когда военный трибунал в 1954 году выносил «пособнику Берии» приговор: двенадцать лет лишения свободы. На свободу он был выпущен лишь в 1964 году. А вот весьма осведомленный генерал НКВД П. А. Судоплатов всегда утверждал, что слухи о близости Леонида Эйтингона и Каридад Меркадер — не боле чем «вздорные измышления». . Вместе с ней был завербован и Рамон.

Леонид Эйтингон был направлен в Испанию для организации ликвидации Л. Д. Троцкого. Операция получили кодовое название «Утка». Завербованная Каридад Меркадер получила в этой операции оперативныи псевдоним «Мать», а ее сын, выбранный на роль надежного исполнителя, — оперативный псевдоним «Раймонд».

Когда республиканцы проиграли войну в Испании, Рамон Меркадер и его мать приехали в СССР. В Москве Рамон Меркадер прошел хорошую подготовку в одной из спецшкол НКВД.

Генерал П. А. Судоплатов в своей книге сообщает:

«Рамон Меркадер сам вызвался выполнить задание, используя знания, полученные им в ходе партизанской войны в Испании. Во время этой войны он научился не только стрелять, но и освоил технику рукопашного боя».

Как видим, Рамон Меркадер был готов убить «демона революции» любым способом, а его мать, взволнованная и одновременно гордая его ролью в предстоящей операции, дала сыну свое «благословение».

Из Москвы Рамон Меркадер был направлен в Париж, где познакомился с секретаршей Л. Д. Троцкого — американкой Сильвией Агелофф. Эта девушка из-за своей вполне заурядной внешности никогда не пользовалась успехом у мужчин. Меркадер тут же пленил ее. Из Парижа молодые люди перебрались в Мексику, и там Рамон быстро втерся в доверие к Л. Д. Троцкому, безраздельно доверявшему своей сотруднице и симпатизировавшему молодым зарубежным коммунистам. Испанец часто приносил ему свои статьи, написанные, конечно же, специально для этого в Москве.

Слово «утка» в кодовом названии операции, естественно, употреблялось в значении «дезинформации», целью которой являлась компрометация Л. Д. Троцкого. В случае задержания Рамона Меркадера полицией после выполнения задания планировалось информировать следствие о том, что мотивом преступления было увлечение Л. Д. Троцкого молодой Сильвией Агелофф, за которой «ухаживал» агент «Раймонд».

На протяжении нескольких недель, когда Рамон Меркадер посещал дом Л. Д. Троцкого, он не вызывал у того подозрений. Это тем более удивительно, что вскоре после нападения группы Сикейроса Л. Д. Троцкий сказал мексиканскому журналисту Эдуарду Варгасу: «Я буду убит либо одним из тех, кто находится здесь, либо одним из тех, кто имеет доступ в этот дом. Потому, что Сталин не может оставить меня в живых».

Когда Л. Д. Троцкий проникся полным доверием к Рамону Меркадеру, тот завернул в плащ ледоруб (в НКВД ему настоятельно рекомендовали не полагаться на темноту и огнестрельное оружие) и появился в доме под предлогом того, что ему надо посоветоваться с хозяином по поводу важной статьи. В тот роковой день «Джексон», несмотря на жару, пришел в шляпе и с плащом через руку, под которым уместились и ледоруб, и пистолет крупного калибра. У Л. Д. Троцкого не было ни единого шанса.

Вид «Джексона» был очень необычным, а цвет лица — серо-зеленым. Встретившая его Наталья Ивановна Седова спросила:

— Почему вы в шляпе и с плащом? Погода ведь такая солнечная.

— Да, но вы знаете, это не надолго, может пойти дождь, — ответил «Джексон».

Затем он направился к Л. Д. Троцкому. Наталья Ивановна еще раз спросила:

— А ваша статья готова?

— Да, готова.

Как обычно, Л. Д. Троцкий, обменявшись несколькими словами с «Джексоном», пригласил его в свой кабинет. Через несколько минут Рамон Меркадер нанес ледорубом по его затылку страшный удар, который, как он полагал, немедленно убьет Льва Давидовича. Ледоруб вошел в череп на семь сантиметров. Однако Л. Д. Троцкий не умер. Он пронзительно закричал, повернулся, напал на убийцу и успел схватиться за ледоруб. Несмотря на повторный удар, Л. Д. Троцкий нашел в себе силы выбраться из кабинета в гостиную. На крики прибежали охранники и схватили «Джексона».

Вспоминая об этих минутах, Н. И. Седова потом рассказывала:

«Я услышала ужасный, потрясающий крик. Не отдавая себе отчета, чей это крик, я бросилась на него. Между столовой и балконом, на пороге, у косяка двери, опираясь на него… стоял Лев Давидович… с окровавленным лицом и ярко выделяющейся голубизной глаз без очков и с опущенными руками… Я обняла его… Мы отошли на несколько шагов, и Л.Д. с моей помощью опустился на пол, на дорожку.

— Наташа, я тебя люблю… — он сказал это так неожиданно, так значительно, почти строго, что я, без сил от внутреннего содрогания, склонилась к нему…