Газета Завтра Газета - Газета Завтра 331 (14 2000)

МОЖНО БЫЛО БЫеще много поведать об этих соискателях золотой медали, но нельзя объять необъятное. А вот не менее увлекательный персонаж с такими же призовыми поползновениями: генерал Степашин! Ведь он прославился и заслужил приз не только тем, что просидел в кресле главы правительства 82 дня и З часа, и не тем лишь, что, став премьером, тотчас рванул в США и там — уж лучше бы по подобно обожаемому им Ельцину помочился принародно у статуи Свободы — каркнул во все воронье горло: "С коммунизмом в России покончено навсегда! Не будь я Степашин!" (Интересно, как он проглотил сейчас 30 коммунистических процентов? Не случился ли заворот кишок?)

Степашин знаменит еще и тем, что несколько раз, в том числе в недавней телебеседе с известным Урмасом Оттом, очень настойчиво просил не путать его с Лениным, который тоже, как и я, дескать, был главой правительства. Разница между нами в том, говорит, что антипатриот Ленин во время войны с Германией требовал поражения своего правительства, а я — патриот, я за победу своего правительства, что и доказал личным генеральским участием в первой чеченской войне, увы, не только кровавой, но и бесславной.

Справедливости ради надо заметить, что в этой клевете на Ленина генерал не одинок. Вот, скажем, известный автор исторических романов и любимец Солженицына писатель Дмитрий Балашов. Он перед президентскими выборами счёл необходимым на страницах "Завтра"(№10) помочь избранию Зюганова тем, что обрушился на "ленинское требование (от кого?) разгрома своей армии в мировой войне". И не только вождь, но и вся партия большевиков, говорит, выдвигала "требование разгрома собственной армии". Да что Степашин, что Балашов! В предвыборные дни февраля сам товарищ и.о. главнокомандующего заявил на всю страну: "Вспомните пораженчество большевиков, они желали поражения России в Первой мировой войне, рассчитывая на то, что режим падёт и они придут к власти".

Ну, во-первых, расчет их с точностью сбылся: прогнивший режим пал и большевики пришли к власти. В отличие от нынешних генералов, писателей и президентов, они, большевики-то, были не пальцем деланы, учиться у них надо, а не глумиться с высоты своего банкротства. Это, во-вторых, генерал Власов, с его умом, мог надеяться и даже рассчитывать, что если немцы разгромят Красную Армию, одержат полную победу, то в России будет установлен какой-то приемлемый русский режим во главе с ним. А Ленин-то с его умом ясно понимал, что победа Германии превратит Россию в колонию.

Поразительно, в-третьих, что никто из названных обличителей не задумался даже: мыслимое ли дело, чтобы русские люди (а большевики-то, в отличие от меньшевиков, были в основном русскими!) во главе с русским дворянином Ульяновым желали разгрома своей армии и победы Германии? Ну, конечно, в подлунном мире всё возможно, и среди дворян сволочей хватало. Но, однако же, хоть бы на миг задумались, хоть на секунду усомнились. Ведь у них же профессия такая — думать! Они же не прочь порой блеснуть афоризмом Декарта: "Cogito, ergo sum". Нет...

И вот что самое знаменательное: кто первым-то обрушился с этой клеветой на Ленина? Да, конечно же, он, несравненный и приснопамятный Лев Давидович! В августе 1915 года Ленин писал: "Троцкий запутался в трех соснах. Ему кажется, что желать поражения России — значит желать победы Германии...Чтобы помочь людям, не умеющим думать, Бернская резолюция (конференции РСДРП) пояснила: во ВСЕХ империалистических странах пролетариат должен теперь желать поражения своему правительству. Буквоед (псевдоним Д.Б.Рязанова, настоящее имя которого Давид Борисович Гольдендах. — В.Б.) и Троцкий предпочли обойти эту истину... "Как обходят её ныне и три названных продолжателя идеи Троцкого: будто Ленин имел в виду не всех, а только одну Россию. А ведь в этом вся суть. Если пролетариат всех стран, да еще бы одновременно выступил по призыву большевиков, то война оказалась бы просто невозможна. Такую форму в тех конкретных исторических условиях приняла и оказалась возможной борьба против войны. "Но это вовсе не значит, — писал Ленин, — что надо "взрывать мосты", устраивать неудачные военные стачки и вообще помогать революционерам нанести поражение правительству."

Я не думаю, что Степашин читал "Тихий Дон". Зачем? Ельцин ему и без "Тихого Дона" генерала дал и пять раз министром назначал. Но уж писатель Балашов-то наверняка читал. Так вот там есть хорунжий Бунчук, большевик. Однажды, в октябре 1916 года, на фронте под Нарвой в офицерской землянке случился такой разговор. Бунчука, только что вернувшегося из Петрограда, спрашивают, как там дела.

— Отрадного мало, — взвешивая слова, заговорил Бунчук, — не хватает хлеба. В рабочих районах голод, недовольство, глухой протест... Русско-японская война породила революцию 1905 года, эта война завершится новой революцией. И не только революцией, но и гражданской войной.

Листницкий заговорил со сдержанной злобой.

— Меня удивляет то обстоятельство, что среди нашего офицерства есть такие вот, — жест в сторону ссутулившегося Бунчука, — субъекты... Однажды в разговоре он выразился очень туманно, но всё же достаточно ясно для того, чтобы понять, что он стоит за наше поражение в этой войне. Так я тебя понял, Бунчук?

— Я — за поражение.

— За каким же чертом вы добровольно отправились на фронт и даже дослужились до офицерского чина? — вмешался есаул Калмыков. — Как это совместить с вашими воззрениями. Удивительно! Человек против войны… хе… хе… против уничтожения этих...классовых братьев — и вдруг... хорунжий!

— Сколько вы немецких рабочих извели со своей пулеметной командой? — спросил Листницкий.

Дело, как помним, кончилось тем, что их благородие есаул Листницкий сразу после теоретической дискуссии написал донос их благородию командиру полка на неблагонадежного хорунжего... Вот такое было сложное, противоречивое, переломное время.

ОДНАКО, ПОСКОЛЬКУ ПРИЗЫВ"варварской лиры" большевиков к миру не был услышан и война разгоралась всё жарче, то Ленин выдвинул лозунг превращения войны империалистической в войну гражданскую. Ах, как ужасно! Да? Братоубийство! Вы за "гуманизм без границ"? Недавно мы получили образчик такого "гуманизма" на страницах "Нашего современника". Там Станислав Куняев приводит в своих воспоминаниях такие строки одного ныне почившего поэта об Отечественной войне:

Навеки неизбывна, дорога.

Печалит душу всякая утрата.

Не хвастайся, что убивал врага,

— Ты убивал обманутого брата...

Вот оно что. Оказывается, это брательники в 1941 году нагрянули к нам с танками, самолётами и душегубками, это несчастные жертвы обмана почти четыре года терзали и грабили нашу Родину, насиловали наших жен и сестер, убивали младших братьев. Написано это было в феврале 1988 года, в дни самого лихого разгула демократии, сбивавшего с ног и вышибавшего мозги даже у иных фронтовиков, среди которых, кстати, я лишь однажды встретил такого, который хвастался тем, что убивал. Это был Виктор Астафьев: "Я из карабина в Польше врага убил..."И тут же легко и просто рассказал, как это произошло, при каких обстоятельствах, кем был убитый, как выглядел. Сам рассказал при всем честном народе, никто его не понуждал: "Котелок у него на спине под ранцем был...Цель заметная. Под него, под котелок, я и всадил точнехонько пулю..." В спину. Со смаком: "точнехонько"... И уж вовсе не встречал я фронтовиков, которые, как уверяла Юлия Друнина, говорили бы, что на войне не страшно. А если Ахматова писала "Не страшно под пулями мертвыми лечь", то ведь это о другом.