Газета Завтра Газета - Газета Завтра 362 (45 2000)

Однако же другое десятилетие на дворе.

Приватизация и национализация в глазах правительства перестают быть политическими явлениями, переходя полностью в инструментарий экономистов и бизнесменов. Политическая задача чубайсовской приватизации решена, в стране ликвидирован социализм и его экономическая база — государственная собственность на средства производства. Теперь можно и национализировать, оставаясь при этом стопроцентным либералом.

Беда России, конечно, не в приватизации как таковой, а в том, как и с какой целью она проводилась. Цель была политической, и из инструмента экономической целесообразности приватизация превратилась в орудие буржуазной реставрации. Гибель промышленности была платой за политический процесс, и тогда она не казалась реформаторам чрезмерной. Считать потери стали много позже.

Так, приватизация в военно-промышленном комплексе, насчитывавшем до "реформ" более 1600 предприятий, привела к переходу почти половины из них в частные руки. С точки зрения "революционной целесообразности" — деяние, бесспорно, значимое и определенным образом направленное. С точки зрения экономики... Ну-ну.

Особенность российской приватизации состояла в том, что процесс этот практически не сопровождался притоком инвестиций в промышленность. Ведь предприятия не продавались по реальной цене, а раздавались по остаточной балансовой стоимости. При этом управленцы, стремясь стать хозяевами, сокращали процесс внутреннего инвестирования, тем самым искусственно снижая стоимость фондов, которые планировали "выкупать".

Но и после перехода предприятий в собственность "рачительных хозяев" не появилось на горизонте никаких внешних инвестиций.

В патриотической печати принято связывать это с неким заговором империалистов, стремящихся уничтожить российскую промышленность, пусть и себе в убыток. С этой точкой зрения трудно спорить: мировой заговор — вещь общеизвестная...

Но вложение средств в российские предприятия затруднено и особенностями нашего законодательства, не обеспечивающего рядовому акционеру гарантированных дивидендов. Всем известно, что, стремясь уйти от налогов, предприятия занижают прибыль. Благодаря этому всеобщему процессу акции российских предприятий, в случае если у вас не контрольный пакет, разумеется, являются лишь инструментом спекуляций на фондовом рынке, а никак не способом сохранять и вкладывать деньги.

Даже контрольный пакет далеко не всегда дает вам возможность реально распоряжаться на "вашем" предприятии. Акционер, обладающий, как Березовский, 1 процентом акций, но сажающий "своего" управляющего, распоряжается доходом, уводит средства, ликвидирует вашу собственность. Вы можете потерять предприятие даже если у вас 100 процентов акций, но местные власти вкупе с местными бандитами решат "забрать" ваш бизнес. Заграничных инвесторов, поверьте, отнюдь не вдохновляет печальная история Пола Тейтума.

Таким образом, для хотя бы относительного контроля за своими доходами инвестор должен приобретать контрольный пакет. Вместо того, чтобы купить 3-5 процентов акций стабильного завода и годами получать прибыль на вложенный капитал, инвестор должен рыскать в поисках предприятия, которое продается целиком. Навстречу ему "бежит" директор или новый владелец, крайне нуждающийся в средствах. Они "встречаются"... и завод продает весь контрольный пакет за цену 3-5 процентов. То есть занижение прибыли приводит к пропорциональному падению цены акций. И все равно при таких немыслимо низких ценах, когда "ЗИЛ" продается за 3, а выкупается Лужковым за 5 миллионов долларов, в стране дефицит инвестиций.

Если в отраслях ТЭК отсутствие внешних инвестиций компенсируется высокой доходностью самих компаний, приватизация которых уж никак не несла в себе экономического смысла, то в ВПК ситуация оказалась куда сложнее.

Новые владельцы, получившие свои куски госсобственности практически бесплатно, столкнулись с необходимостью структурной перестройки, которая, как известно, требует колоссальных затрат. Средств у них не было, в результате новые хозяева пошли по пути отсечения "лишнего", оставляя лишь то, что способно сегодня приносить прибыль. Они вели себя не как хозяева, заплатившие большие деньги за некую ценность, а скорее подобно "калифам на час", без тени сожаления готовым проделать с вверенным им имуществом все, что угодно.

К примеру, депутат Московской городской думы Юрий Загребной столкнулся в своем избирательном округе с тем, что Московский радиотехнический завод(МРТЗ) систематически не выполняет своих обязательств по содержанию принадлежащего ему жилого фонда, объектов соцкультбыта и городской инфраструктуры. Это показалось тем более странно, что завод производит системы, которыми комплектуются современные ракетные комплексы С-300, "Тор-М1", закупаемые как Министерством обороны, так и на внешних рынках. Известно было, что совсем недавно завод считался просто образцовым, и городские расходы с лихвой покрывались прибылью предприятия. Более того, получал МРТЗ и бюджетные средства под госзаказ.

Написав ряд запросов и получив ответы, депутат выяснил, что завод не так давно перешел во владение некоего холдинга "Новые программы и концепции", 50 процентов которого принадлежат его генеральному директору Борису Кузыку, бывшему помощнику президента Ельцина по вопросам ВПК. Естественно предположить, что г-н Кузык приобрел завод не с зарплаты госслужащего, экономя на обедах в кремлевской столовой. Не имеет смысла рассматривать моральную сторону этого вопроса, даже было бы корректно предположить, что доктор экономических наук Б. Кузык, бывший помощник президента, бывший полковник военной разведки — далеко не худший вариант нового хозяина. Но даже при таком стечении кадровых обстоятельств Загребной обнаружил только развал производства и элементарное казнокрадство — несколько миллионов долларов бюджетных денег, направленных целевым образом, рассосались способом абсолютно не целевым, что не помешало МРТЗ войти в число акционеров ФПГ "Оборонительные системы" (о которых речь ниже), купив сразу 25 процентов акций. Аналогичные выводы получила и Счетная палата, но на финал вопрос, что называется, "завис". Что же говорить о других 1600 оборонных заводах?

Картина в области ВПК нарисовалась столь же логичная с экономической точки зрения, сколь и удручающая с позиции просто человеческой.

Все, что не направлено на сиюминутное производство экспортных изделий, не имеет для новых хозяев большой ценности. Если примерно 10 процентов производимого советским ВПК шло на экспорт, а 90 процентов закупалось Минобороны, то сегодня пропорции поменялись зеркально. Более того, если новейшие образцы вооружений шли при Советской власти только для внутреннего потребления, то сегодня зачастую на экспорт идет то, чего Российская армия сегодня приобрести просто не в состоянии.