Газета Завтра Газета - Газета Завтра 927 (34 2011)

На это мне могут возразить: пример с Китаем слишком специфичен. Возьмите нормальную страну, а не этих узкоглазых. Вот, скажем, Германия: страна, всю свою историю страдавшая именно от раздробленности… Посмотрим на новейший раздел Германии, которую всё в том же "распилочном" сорок девятом году тоже разделили на две части… Отличный пример, давайте его разберём.

Пример вовсе не отличный, поскольку раздел Германии — это раздел оккупированной державы, капитулировавшей в войне. Но Крылов использует этот пример как аналогию будущего раскола России.

И западный, и восточный блок боялись, что, если доставшаяся им часть немецкой земли и немецкого народа будет лежать в руинах, а за забором наступит процветание, то немцы восстанут. Больше, правда, боялся Запад — поскольку коммунизм казался опасным и успешным врагом, захватившим пол-Европы. "Левые" настроения в Западной Германии были очень сильны. Поэтому союзники уже в 1948 году дали отмашку на проведение успешных рыночных реформ и накачали Германию деньгами, необходимыми для восстановления хозяйства. За двенадцать лет полностью разрушенная страна поднялась и вышла в лидеры мировой экономики.

Рецепт для России понятен? Расчленить, оккупировать, на полвека лишить собственной армии, и попутно провести в ней свои реформы.

Сейчас все восторгаются гением Экхардта и Мак-Армака, вытащивших немецкую экономику за волосы из болота. Однако не следует забывать, что и приход к власти кабинета Аденауэра, и его политика зависели от оккупационной администрации.

Кристальная честность Крылова.

Зададимся вопросом: какова была бы судьба немецкого народа, если бы вся Германия досталась Западному или Восточному блоку? С большой долей вероятности можно предположить, что она была бы куда менее завидной, причём в обоих вариантах. Ситуация "соревнования витрин" оказалась чрезвычайно выгодной для немецкого народа.

Крылов предлагает русским жителям будущих осколков, оставшихся от России, рассчитывать на то, что их новые хозяева-оккупанты отчего-то захотят "посоревноваться витринами" между собой. "Польская витрина" соревнуется с "Турецкой витриной", и обе они пытаются побороть "Китайскую витрину". Непонятно только, зачем им понадобится устраивать в этих осколках экономическое чудо а-ля ФРГ. В 91-м уже расчленили и фактически оккупировали — где же "чудо"? Вместо чуда явились Гайдар с Чубайсом — вот и все "соревнование витрин".

Для того, чтобы раскол страны принёс стране и народу какую-то пользу, необходимо, чтобы страна, от которой откололся кусок, сама находилась в сложном положении. Если называть вещи своими именами — в положении, когда её естественное развитие ИСКУССТВЕННО СДЕРЖИВАЕТСЯ.

"Вам плохо, русские? А вы разделитесь — и станет хорошо!"

Любые "позитивные" стороны разделения той или иной страны всегда связаны исключительно с тем обстоятельством, что со страной что-то очень сильно не в порядке. Тогда соображения типа "пусть спасётся хоть кто-нибудь и потом вытащит остальных" становятся и в самом деле осмысленными.

Крылов так и не сумел привести пример добровольного разделения стран, в которых народы руководствовались бы этой безумной логикой "Пусть спасется хоть кто-нибудь, и потом вытащит остальных".

И то: гораздо лучше спасаться всем вместе, единой страной, если к тому есть хоть малейшая возможность. Увы, она не всегда имеется в наличии.

Признавая всё это — ибо это очевидные вещи — мы всё же должны признать: в некоторых ситуациях разделение может иметь позитивные стороны. Которые не отменяют негативных (ибо, повторяем, раскол единого народа и единой страны всегда является национальной трагедией), но и не обращать на них внимания тоже глупо. "Не было бы счастья, да несчастье помогло" — такое бывает и в жизни наций. Из чего, конечно, не следует, что нужно звать несчастье на свою голову.

Под конец рассуждений Крылов совсем сдулся. Зачем писал целую статью, с Германией да Китаем, непонятно.

Сделав эти тривиальные, но необходимые пояснения, вернёмся к теме территориальной целостности России. Из каких же соображений её защищают наши патриоты?..

Благополучное государство беспокоится о своём единстве ТОЛЬКО по этим причинам. Элита же государства неблагополучного — типа маоистского Китая или современной Северной Кореи — имеет, кроме этих понятных резонов, ещё и другие, не столь почтенные. А именно, страх перед конкуренцией, страх перед тем, что другое государство, населённое тем же самым народом, продемонстрирует впечатляющие успехи.

"Маоистский Китай" и "Северная Корея"... А почему не, скажем, США? Или Франция? Или Испания? Почему бы этим "благополучным государствам" с "адекватными элитами", которые, конечно же, гораздо круче китайцев с корейцами, не распустить свои страны?

Каковы же мотивации российских элит? Увы, они не лишены указанной выше двусмысленности. Причём началось это не сегодня и даже не вчера.

Есть такая историческая загадка. Почему у России никогда не было заморских колоний?

Ни открытое русскими с моря северное побережье Евразии от Канина до Чукотки, ни многочисленные острова Северного Ледовитого океана, не огромная территория в Америке, лежавшая в прямом смысле за морем, Крыловым заморскими колониями не считаются. А как быть с новгородскими купцами, открывшими Новую землю?

Россия заморских колоний не имела и даже не мечтала о них. Более того, когда предприимчивые русские люди (как правило, против воли российского правительства) пытались обустроиться где-нибудь за морем, российское правительство их порыв решительно пресекало.

"И даже не мечтала" — сказано, видимо о России как стране чиновников: купцов, казаков и мореплавателей Крылов за Россию не считает. В таком случае, он мог бы вспомнить и другие примеры — скажем, с Гавайями (Шеффер, 1816), Сагалло (Французское Сомали) (Ашинов, 1876), Эфиопией (Леонтьев, 1894-97) — когда российское правительство умеряло пыл своих "конкистадоров" и отказывалось от заморских владений.

А еще он мог бы пособирать информацию, например, о попытке Петра Великого колонизировать Мадагаскар (экспедиция Вильстера 1723 года). Или о том, как Екатерина II до 1795 года пыталась вырвать у британцев остров Тобаго, когда-то колонизированный Курляндией. Или, например, о вероятности включения в состав империи Сиама (его король Чулалонгкорн в 1897 году даже прибыл для этого в Россию, но дело расстроили британцы). А еще были средиземноморские Кикладские и Ионические острова, а также Бейрут, Эпир, Черногория, над которыми в разное время реял российский флаг. И прочие порт-артуры.

И всякий раз наши попытки заморской колонизации наталкивались на чудовищное противодействие — в первую очередь, со стороны Англии и Франции. Увы, но та же Крымская война, когда Россия ничего не смогла сделать с войсками этих стран на собственной земле, доказывает простую вещь: хотеть-то колонии по всему миру мы, может, и хотели, да только отстоять их нам никак не удалось бы.