Дмитрий Менделеев - Познание России. Заветные мысли (сборник)

Помню такой случай. В 1886 г. он очень торопился закончить свой большой труд “Исследование водных растворов по удельному весу". Чтобы ему не мешали многочисленные посетители, он из своего домашнего кабинета переселился в кабинет при лаборатории и работал там с утра до вечера в течение всего года. Его кабинет освещался сильной газовой лампой. В этом же году я состоял помощником делопроизводителя Химического общества и за корректурой журнала сидел иногда до 4–5 час. ночи. Кабинет Дмитрия Ивановича отделялся от моей квартиры тонкой переборкой. Как-то раз, уже в 4 часа ночи, слышу в кабинете его крик. Я взглянул в окно, вижу: снег в саду сильно освещен; испугался, не пожар ли. Иду в кабинет. А Менделеев сидит на своем обычном месте, никакого пожара нет — это был свет от сильной лампы. Спрашиваю, что нужно ему.

“Да вот велел Алеше чаю принести, а он не несет". — “Дмитрий Иванович, да ведь уже пятый час утра", — “О Господи. А я после обеда (в 6 час. веч.) пришел да и задремал".

Это уже сказалось сильнейшее переутомление.

Труд Менделеев ставил выше всего. Он не любил, когда его называли гением. “Какой там гений! Трудился всю жизнь, вот и стал гений"». 5

Тищенко В. Е. Воспоминания о Д. И. Менделееве.

Природа. 1937, № 3, с. 127–136.

«В первый раз я услышал имя Менделеева в 1886 г. Я был тогда в шестом классе Курской гимназии.

Однажды мне один товарищ (И. А. Федоров) говорит: “Мой старший брат был в Петербургском университете на естественном факультете, но потом он перешел на другой факультет, и его книги остались у меня; среди них есть университетский курс химии, если хочешь, возьми его себе".

“А чья это химия?" — спрашиваю я. “Какого-то Менделеева, — говорит он, — ты его не знаешь?" — “Нет, — говорю, — не знаю". В тот же день я получил эту химию и вечером стал ее читать. Это были “Основы химии" Д. Менделеева, 3-е издание 1877 г. Я не мог оторваться от этой книги до поздней ночи, я был потрясен, я был взволнован; я был подавлен величием и грандиозностью той науки — настоящей, полной и глубокой науки, которая излагалась в этой книге, и она сделалась моей настольной книгой. Я ее постоянно читал и перечитывал самым внимательным образом с величайшим прилежанием, я ее систематически изучал и углублялся в нее все более и более, старался усвоить ее как можно лучше, и тогда у меня окончательно созрела мысль сделаться химиком. Я принял твердое решение: по окончании гимназии поступить в Петербургский университет, чтобы слушать лекции самого Менделеева и учиться у него химии. Я так и сделал и по окончании гимназии в 1889 г. поступил в Петербургский университет…

Выполнив все необходимые для зачисления в студенты формальности, я с нетерпением ожидал начала занятий (назначенного на 31 августа), и первая лекция, которую мне пришлось выслушать, была лекция по неорганической химии Д. И. Менделеева. В это время, в 1889 г. имя Менделеева уже пользовалось мировой известностью, но в Петербургском университете оно было предметом совершенно исключительного почитания и среди профессоров и особенно среди студентов. Периодический закон Менделеева, предсказавший с поразительной точностью свойства неизвестных ранее элементов галлия, скандия и германия, к этому времени уже открытых, составил эпоху в истории и вызвал изумление всего мира.

Будучи общепризнанным выдающимся гениальным ученым, Д. И. Менделеев в то же время был известен как человек душевных исключительных качеств, с мужественным и неустрашимым характером; всецело преданный делу науки и стремлению к истине, ради которых был способен на геройские подвиги, даже с опасностью для своей жизни. Это с особенной яркостью проявилось в его знаменитом полете на воздушном шаре во время солнечного затмения 7 августа 1887 г., когда он поднялся в верхние слои атмосферы для некоторых наблюдений во время затмения… Это был, конечно, очень рискованный поступок, но, к счастью, все кончилось благополучно: шар опустился в нескольких десятках километров от места полета, и на другой день Менделеев возвратился по железной дороге через Москву в Клин, где он тогда жил. Одновременно с московским поездом к Клину подошел и петербургский поезд, и собравшиеся на станции пассажиры и местные жители устроили Менделееву восторженную встречу и шумные овации. В числе присутствующих находился и мой брат, который ехал из Петербурга в Курск и который мне подробно обо всем этом рассказал через два дня под свежим впечатлением всего виденного. Много позже я познакомился и довольно часто встречался с Кованько, который был уже генералом, и от него я также узнал много подробностей об этом удивительном эпизоде из жизни Менделеева. При этом он мне говорил, что полет этот был действительно очень опасным для Менделеева и со стороны Менделеева являлся настоящим геройским подвигом. В Петербургском университете полет Менделеева был всем хорошо известен и еще больше способствовал его популярности.

К этому надо добавить, что летом 1889 г. состоялись два Лондонских чтения Менделеева: одно в Королевском обществе, другое — Фарадеевское чтение в Британском химическом обществе. На эти чтения приглашались только самые выдающиеся ученые, и эти приглашения для ученых считались величайшей честью.

Вполне понятно, что все эти обстоятельства создавали особую возбужденную атмосферу для первой лекции Менделеева, и задолго до начала ее не только 7-я аудитория, в которой читал свой курс Менделеев, но и прилегающие к ней помещения были переполнены оживленной и шумной толпой студентов всех факультетов и всех курсов, которые, по примеру прежних лет, собрались на вступительную лекцию, чтобы выразить чувства своего восхищения и преклонения любимому профессору, гордости Петербургского университета, красе русской науки — Дмитрию Ивановичу Менделееву. В этой взволнованной, возбужденной и радостной толпе студентов находился и я; мы с нетерпением ожидали появления Менделеева. В соседнем помещении, в котором была препараторская и откуда дверь выходила непосредственно на кафедру, послышались негромкие шаги, в аудитории воцарилось глубокое молчание, и в двери показалась величавая фигура Менделеева, немного сутуловатая. Длинные седые волосы, ниспадавшие с головы до самых плеч, и седая борода окаймляли его серьезное и задумчивое лицо с сосредоточенными проникновенными глазами. Я до сих пор не могу забыть того, что тогда произошло. Казалось, здание готово было обрушиться от грома приветствий, возгласов, рукоплесканий; это была гроза, это был ураган. Все кричали, все неистовствовали, все старались, возможно, сильней и полней выразить свой восторг, свое восхищение, свой энтузиазм. Никогда нельзя забыть тех переживаний, которые тогда пришлось испытать. По мере того, как это происходило, Менделеев хмурился все больше и больше, махал обеими руками, чтобы прекратить приветствия и успокоить аудиторию. Шум не прекращался, Менделеев перестал размахивать руками, нахмуренное лицо его стало проясняться — и вдруг озарилось светлой улыбкой, и тогда восторг слушателей достиг высшей степени. Наконец, понемногу все затихло и успокоилось, и Менделеев начал свою лекцию и приступил к изложению своего курса, который (увы!) он читал последний раз в стенах Петербургского университета. Надо было видеть тот энтузиазм, с которым был встречен Менделеев, чтобы почувствовать, что он был и великий ученый и великий человек. Он неотразимо действовал на всех и привлекал умы и сердца тех, кому с ним приходилось встречаться.