Рой Медведев - Солженицын и Сахаров

Каким образом следовало бы способствовать не только сохранению, но и развитию национальной самобытности русского народа? Это вопрос, требующий специального рассмотрения. Во всяком случае, следует отметить, что давнее предложение о разделении столиц СССР и РСФСР (за которое при Сталине было осуждено немало людей) не является столь уж беспочвенным. И, безусловно, необходимо принять широкие и срочные меры для поднятия сельского хозяйства и культуры в коренных русских областях - особенно в центре и на севере Европейской части РСФСР.

У Солженицына есть, однако, иное предложение. "Наш вы

180

ход один, - пишет он, - ... перенести центр государственного внимания и центр национальной деятельности (центр расселения, центр поисков молодых) с далеких континентов и даже из Европы, и даже с юга нашей страны - на ее Северо-Восток" (Северо-восток Европейской части, север Азиатской части и главный массив Сибири). "Построение более чем половины государства на новом свежем месте, - продолжает свою мысль Солженицын, - позволяет не повторить губительных ошибок XX века - с промышленностью, с дорогами, с городами". На громадных просторах Северо-Востока Солженицын предлагает создавать небольшие предприятия, основанные на "дробной, хотя и высокой технологии" и на "принципах стабильной, непрогрессирующей экономики". Но главной задачей переселенцев из Европейской России было бы "на пространствах Северо-Востока ставить (с большими затратами, конечно) такое сельское хозяйство, которое будет кормить своим естественным экономическим ходом".

Несколько лет мне довелось жить и учительствовать в небольшом поселке на Северо-Востоке. Это был богатый поселок, в нем жили в основном рабочие соседнего золото-платинового прииска. На сотни километров вокруг простирались нетронутые леса. Большинство семей имело небольшие огороды и скот. Однако главная часть продуктов питания завозилась сюда с юга, так как для сельского хозяйства вся наша зона была мало пригодна: последние заморозки случались в июне, а первые - уже в августе. Но ведь это типично для всего Северо-Востока; этот край наименее приспособлен для ведения сельского хозяйства, да еще "естественным экономическим ходом". Солженицын предлагает, правда, "растеплить и отморозить Северо-Восток", использовав для этого часть военного и весь космический бюджет. Но даже если бы это было возможно, какой же разумный государственный деятель согласится расходовать десятки миллиардов народных денег на сельскохозяйственное освоение северо-восточной целины, когда так еще запушено сельское хозяйство в Смоленской, Псковской, Вологодской, Новгородской, Кировской, Калужской, Рязанской областях? Когда так еще неблагоустроенны десятки старинных русских городов - Тула, Калуга, Калинин, Вологда, Смоленск, Астрахань, где целые районы состоят из покосившихся деревянных домов, построенных еще в начале век; Можно ли вкладывать миллиарды в создание какой-то фантастической "новой цивилизации" на Северо-Востоке, не добившись

181

процветания экономики в Европейской части СССР, не наладив здесь сносную жизнь для всего населения?

Конечно, постепенно осваивать Северо-Восток необходимо, и кое-что в этом направлении делается. Но это освоение не может быть самоцелью, природные богатства этого громадного края следует использовать преимущественно для улучшения жизни в старых районах заселения: в Европейской части России, на Украине, в Прибалтике, Белоруссии, в Средней Азии, в Закавказье. И все республики СССР должны принять участие в освоении богатств Сибири и иметь право использовать эти богатства в своей экономике.

Да вряд ли под силу будет поднять это дело одним только русским добровольцам! Так ли уж много людей согласится добровольно уехать из Москвы и из других центральных городов (тяготы жизни в столице Солженицын явно преувеличивает) на постоянное жительство в северо-уральскую тайгу или в Якутию? Крупные города притягивают людей из деревни не только более высокими заработками, не только театрами. Немалую роль играет и то, что в городах люди имеют несравненно большие возможности общаться с теми, кто близок им по духу и настроениям. Эта тяга к людям не в последнюю очередь предопределяет исчезновение крошечных деревень "в три избы", о судьбе которых так сокрушается Солженицын.

О положении православной церкви

Я не разделяю религиозных взглядов Солженицына. Но его тревога по поводу положения церкви в СССР не беспочвенна.

Православная церковь в течение тысячи лет была важным элементом русской национальной жизни, и нелепо было бы отрицать, что она для многих продолжает им быть. В стране и сегодня живут десятки миллионов верующих, для которых религия составляет главную часть их духовного мира, выполняет функцию утешения и, выражаясь научно, регулирующую и коммуникативную функции.

Известна драматическая судьба православной церкви после революции. Известно и то, что церковь не была нейтральной в развернувшейся тогда жестокой политической и военной борьбе и в основном выступала против советской власти. Тем не менее значительная часть обрушившихся на нее репрессий была не

182

оправданной и излишней. Еще более достойны осуждения те репрессии, которым подверглась церковь уже в мирное время, в конце 20-х годов и в 1937-1938 годы, в результате чего в РСФСР осталось всего несколько сот действующих храмов. Положение православной церкви изменилось к лучшему лишь в годы войны. Однако в начале 60-х годов снова были закрыты, а то и разрушены многие храмы. К счастью, эти вопиющие акты произвола вскоре прекратились. Однако разнообразные утеснения православной (как, впрочем, и других) религии, а также ряда сект все еще продолжаются, и это причиняет страдания многим верующим.

Как марксист, я считаю церковь пережитком прежних эпох. Я убежден, что нравственное и духовное возрождение и развитие русского народа (как и других народов нашей страны) произойдет не на основе христианства, вообще - не на религиозной основе. Мои надежды связаны с развитием политической свободы, свободы слова и информации, т. е. с развитием социалистической демократии. Однако в понятие этой демократии для меня входит и свобода совести. Пока у нас в стране есть верующие, они должны иметь возможность беспрепятственно выполнять все предписанные их религией обряды. И поскольку верующие такие же граждане нашей страны, как и неверующие, притеснения церкви, открытые и скрытые подавления свободы совести граждан есть одна из форм нарушения демократии - тем более непростительная, что все религиозные организации в стране давно уже отказались от вмешательства в политическую жизнь общества. Марксизм не должен в этом отношении брать пример с самой церкви, которая в прежние века упорно и жестоко преследовала все формы инакомыслия.