Итоги Итоги - Итоги № 12 (2012)

— И как, удалось?

— Нет, к сожалению. Тогда собравшимся больше хотелось обсудить тему переделкинских дач и ремонта полов в здании ПЕН-центра.

— А если еще к Путину позовут, пойдете?

— Если он не прольет кровь, пойду — чего ж нет. Все с той же целью.

— И верите, что из этого будет толк, что вас поймут?

— Ну, как сказать... Я считаю, что это мой долг — то немногое, что я действительно могу сделать. А насчет поймут — ну, я постараюсь донести свою мысль, слова как-нибудь подобрать подоходчивее. Я все же как-никак писатель. А писатель, на мой взгляд, должен быть не за тех, кому жить скучно, а за тех, кому голодно, страшно и плохо. Зачем он иначе нужен?

Молчи, грусть...

/ Искусство и культура / Художественный дневник / Кино

В прокате «Мальчик с велосипедом» братьев Дарденн

Удивительное дело — бельгийские режиссеры братья Дарденн, прославившиеся жесткими квазидокументальными картинами «Розетта», «Дитя» (оба фильма — лауреаты Канна), «Молчание Лорны» (приз Канна за лучший сценарий), вдруг сняли не физиологический очерк о неустроенности человека в современном мире. Правда, третьей «Золотой пальмы» им за «Мальчика с велосипедом» не дали, но присудили Гран-при жюри. Фильм близок по духу голливудским сказкам про то, что все будет хорошо. Впрочем, и раньше их картины очень напрашивались на ремейк в пафосно-сентиментальных традициях «фабрики грез». Конечно, братья верны социальной тематике, узнаваемым реалиям, непричесанной жизни в кадре. Но в то же время почти монохромная палитра «демисезона» предыдущих фильмов в «Мальчике с велосипедом» сменилась яркими сочными красками лета. Фабула усложнилась, появился юмор. Да и камера постоянного оператора Дарденнов (Ален Маркоен) не просто неотрывно следит за главным героем, как свидетель обвинения, — она поэтизирует его летящую поездку на велике по городу так, будто это и есть главное событие картины.

Мальчик с велосипедом — 11-летний Сирил (Тома Доре), сирота при живом отце. В биографии отца (Жереми Ренье, который когда-то в одном из ранних фильмов Дарденнов — «Обещание» — сыграл мальчика с мопедом) явно был оставшийся где-то за кадром дурной период, и ему надо начинать с нуля. Мать, видимо, исчезла из жизни обоих очень давно. Поэтому Сирил отправляется в интернат, а его любимый велосипед продан соседу. Приключения современного Оливера Твиста просты и понятны: Сирил хочет понравиться отцу, чтобы тот его взял к себе. Только для этого он сбегает из интерната и вляпывается в истории: одной из первых становится битва за велосипед, во время которой он сталкивается с Самантой (Сесиль де Франс). Саманта в этой истории ангел и фея. Персонаж для Дарденнов крайне неожиданный. Ну какое может быть дело до чужого подростка молодой парикмахерше? У нее есть бойфренд — с ним бы разобраться. Однако Саманта сначала выкупает велосипед Сирила, а потом берет его самого к себе в дом, чтобы заботиться, хотя парень он угрюмый и колючий, не склонный кого бы то ни было слушаться. Она даже теряет из-за Сирила бойфренда. Сами авторы говорят о ней: «Добро загадочнее зла, потому что зло всегда мотивировано, а добро нет. Мы впервые придумали персонажа, руководствующегося интересами другого человека, а не собственным эгоизмом».

Тем не менее Сирил не оставляет своих попыток приглянуться отцу. Парень он бойкий, не какой-нибудь хлюпик — может и подраться. Если отцу не на что его содержать, то он решает подзаработать. Местный бандит втягивает его в криминальную историю. Однако пачка денег, добытая ужасным способом, не может купить любовь. За любовь надо заплатить жизнью — примерно это говорят Дарденны, когда устраивают финальное испытание и для героя, и для зрителей. Кажется, впервые режиссеры не объективные наблюдатели сюжета человеческой жизни, в котором они морализаторски холодно расставляют акценты. Они явно болеют за Сирила — подарили ему фею и делают все, чтобы он стал достойным ее. Возможно, братский дуэт понял, что использование одного приема, одной манеры ведет к потере публики. Они тоже захотели любви. Конечно, их упрекнули за это упертые критики, готовые загнать весь кинематограф в рамки фестивального гетто. Но «Мальчик с велосипедом» слишком очевидно пересек его границу и мчится к людям.

Следите за руками

/ Искусство и культура / Художественный дневник / Книга

В продаже новый роман Джулиана Барнса «Предчувствие конца»

Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется, а память порой играет с человеком очень злые шутки — к этим двум нехитрым истинам, по сути дела, сводится вся философия романа Джулиана Барнса «Предчувствие конца». Для того чтобы взяться за столь банальный набор исходных тезисов и недрогнувшей рукой вылепить из очевиднейшего вторсырья текст непредсказуемый, как скандинавский триллер, и пронзительный, как «Дневник Анны Франк», нужно быть по-настоящему большим писателем. Так что долгожданная Букеровская премия, увенчавшая нынешний роман Барнса, выглядит в этом контексте не более чем запоздалой констатацией очевидного: да, Джулиан Барнс — один из главных прозаиков наших дней, доказывать тут больше нечего, все доказано без нас.

Школьная дружба между четырьмя мальчиками из обеспеченных семей заканчивается с их поступлением в разные университеты, однако ниточка, связывающая главного героя Энтони с самым умным и парадоксальным из всей четверки — Адрианом, оказывается чуть прочнее остальных. Поэтому когда бывшая девушка Энтони — капризная, вечно ускользающая Вероника — начинает встречаться именно с Адрианом, герою оказывается трудно удержаться и не выплеснуть свою обиду на обоих «предателей» в насмешливом письме. И лишь много лет спустя постаревший, полысевший, разведенный Энтони наконец-то получит шанс узнать, насколько неточны юношеские воспоминания и как незначительные события его собственной жизни — скучный уик-энд в доме родителей Вероники, неосторожно брошенный намек, секс по-быстрому, растекшийся яичный желток на сковороде — смогли спровоцировать колоссальный взрыв, пощадивший самого виновника беды, но до основания разрушивший сразу несколько человеческих судеб вокруг него.

Британская критика тут же окрестила роман Барнса детективом без убийства — и в этом определении есть доля истины. В самом деле, читателю вместе с героем до самых последних страниц предстоит судорожно доискиваться — нет, не имени преступника, оно известно с самого начала, но сути его злодеяния. Однако хотя формальная интрига и обеспечивает Барнсовой литературной машинерии гладкий ход и безупречную динамику, самый эффектный фокус, который проделывает писатель, состоит в причудливой трансформации образа героя — неуловимой и оттого особенно впечатляющей.