Сергей Кара-Мурза - Манипуляция сознанием 2

Вот пример такой сегодняшней позиции, когда «ленинская гвардия первого разлива», космополитичная, чуждая России группировка революционеров, не принимавших и не переваривавших все русское, представлена в виде «рыцарей без страха и упрека». Эдаких «святых борцов», чистых, честных и добрых людей, которых пожрал вырвавшийся из подземелья страшный демон. Статья в белорусской оппозиционной газете «Народная Воля» № 43 от 2005.03.05:

«Чудовищная жестокость при проведении репрессий 1937–1938 гг. (да и в последующие годы) ни в какой мере не может быть целиком объяснена какими-то восточными чертами характера И. В. Сталина, садизмом его самого и исполнителей (от Ягоды — Ежова — Берии до рядовых следователей) и т. п. Объяснение этой жестокости целиком лежит в характере целей, каковые реализовывались в ходе этих репрессий.

Репрессии были направлены прежде всего и главным образом против истинных и честных коммунистов. Именно они составляли главную угрозу «культу личности». Многие из них прошли через допросы царских следователей, прокуроров. При нормальной следственной процедуре (даже при тех относительно умеренных формах давления на подследственных, которые применялись в 20-е — начале 30-х годов) они никогда не приняли бы сочиненную для них следователями версию их страшной вины. Их надо было «подвести» к смертному приговору, а за одно только скептическое отношение к И. В. Сталину (да и оно ведь было далеко не у всех) расстреливать было нельзя.

Поэтому оставался только один путь: «выколотить» из них любые, самые фантастические признания — в терроре, шпионаже, сознательном вредительстве и т. п. — и при этом сделать их существование в тюрьме таким страшным, чтобы они сами согласились и на эти признания, и на следовавшую затем неизбежную смерть.

Никакое гестапо не могло поэтому сравниться по жестокости и изощренности пыток со сталинскими следователями.

В гестапо надо было заставить признаться в действительно имевшей место вине перед Третьим рейхом, назвать действительных соучастников борьбы с гитлеризмом. В НКВД надо было заставить людей сознаться в том, чего заведомо не было и быть не могло. И что ничего этого не было, следователи знали лучше, чем подследственные.

Никаких преступлений — ни террора, ни шпионажа, ни диверсий, ни тайных контрреволюционных организаций и т. п. — не было. Были люди, которых по требованию И. В. Сталина сочли нужным во что бы то ни стало уничтожить. Но при этом на всякий случай надо было соблюсти формальности — вменить им придуманные следственным аппаратом преступления, за которые их можно было бы уничтожить «на законных основаниях».

В этой статье, используя гипертрофированно-эмоциональные оценки, автор статьи создает у всех, попавших под маховик репрессий, образ людей абсолютно невиновных и полностью положительных.

Вряд ли стоит оговариваться, что при репрессиях могли пострадать невинные. Это понятно; невинные тоже оказывались в числе жертв. И это трагедия. Гибли даже те, кто создавал теоретические, концептуальные основы «русского социализма», являвшегося логическим развитием всей многовековой истории Руси-России. Шла жестокая война, и, как на каждой войне, под огонь своей артиллерии могли попасть и свои же военнослужащие. Подобная неизбежность глубоко трагична, это же не значит, что по этой причине армия не должна вести войну, уничтожая врага и защищая свою страну! Однако главное, что представляли из себя «репрессии» — это борьба космополитичной, антироссийской по сути генерации революционеров (как раз тех, о которых сожалеет автор рассматриваемого материала) и русских большевиков, создавших в итоге великую державу СССР и давших миру улыбающееся лицо гуманистичного сверхчеловека Ю. А. Гагарина. Первые проиграли и не смогли «сдать» Западу СССР в 30-х годах прошлого века, как это удалось спустя полвека их последователям. В жестокой войне выиграли вторые — и первые были уничтожены. Финальный этап схватки с последующей расправой и стали теми «репрессиями», которые мы все знаем. Кстати, не стоит думать, что, победи «космополитичная» группировка, она обошлась со своими оппонентами гуманнее: жестокость Троцкого, Якира, Тухачевского и Ягоды известна всем и давно стала нарицательной…

Таким образом, из приведенного отрывка мы видим, как автор, противопоставляя Сталина (и его «команду») и «революционеров-космополитов», пытается создать у последних положительный имидж, приписывая всем им исключительно положительные качества.

В рассматриваемом случае манипулятор производит предельное, зачастую доходящее до гротеска и полного искажения, упрощение качеств различных групп (социумов, общественно-политических движений, общественных систем и пр.). То есть приписывает этим группам какие-либо свойства, объявляя их доминирующими для каждой конкретной группы.

Манипулятор умышленно «забывает», что любая группа не является однородной. В ней есть как положительные личности и течения, так и нейтральные, разноплановые и отрицательные. Сводить какое-либо сложное (особенно — новое по сути) групповое явление к упрощенной схеме нельзя, это является грубейшей логической ошибкой, влекущей крайне негативные последствия. Подобный подход не даст полной и достоверной картины. В результате сформировать правильное и разумное отношение к такому явлению (группе) будет невозможно.

Цель манипулятора как раз в том и состоит, чтобы, упростив явление, навязать реципиенту свое собственное представление о данном предмете манипуляции. Для этого используется обобщение упрощенных качеств и приписывание каких-то отдельных, подобранных манипулятором качеств ВСЕМУ явлению (группе). На это явление распространяется качественная характеристика либо вовсе ему не свойственная, либо свойственная отдельной, незначительной (а зачастую — отторгаемой) его части. И такая характеристика объявляется манипулятором «присущей» всему групповому явлению.

«Групповое обобщение» может преследовать цель как улучшить образ «группы», так и «демонизировать» его, в зависимости от отношения манипулятора к данной группе.

Приписывание обсуждаемым группам безоговорочных свойств (в том случае, когда эти группы являются предметом манипуляции) — прием достаточно старый и весьма грубый. Так, на заре т. наз. «перестройки» словечком «совки» именовали всех, кто жил полностью в культурном, морально-правовом и социальном поле, декларируемым Советской властью позднего периода. Проще говоря — всех тех, кого более-менее устраивала «та» жизнь и кто не хотел менять ее на «прелести» «цивилизованного» общества.