Стаффан Скотт - Династия Бернадотов: короли, принцы и прочие…

Спустя четыре года, когда Графстрём успел больше пообщаться с Фольке Бернадотом, высказывание этого последнего в память о погибшем наследном принце Густаве Адольфе навело его на такие размышления (которые, если вчитаться как следует, в общем-то не противоречат вышеприведенному замечанию): «Фольке Бернадот наряду с другими выступил по радио с некрологом, который своей напыщенностью и преувеличенными похвалами наглядно продемонстрировал (если этого не знали раньше), что в нем больше сердца, чем головы. Королевскому дому пользы не принесешь, называя знатного усопшего чрезвычайно богатой личностью и титаном духа».

Фольке Бернадот получил религиозное воспитание, и отпечаток оного сохранился на всю жизнь, хотя, будучи молодым кавалерийским офицером, он отнюдь не отказывал себе в мирских удовольствиях (печально, если б обстояло иначе).

Школьные товарищи, которых приглашали в дом принца Оскара, считали, что там «довольно-таки скучно, многовато благочестия и молитв». Маленького Фольке описывают как славного, доброго мальчугана, несколько бесцветного, слабого здоровьем и запоздалого в развитии. Единственный, кто упоминает о некоторой умственной его активности, это брат Карл, который, вспоминая детство, рассказывает, что Фольке читал охотно и очень быстро. По другим сведениям, он страдал бернадотовской легастенией и потому был не очень начитан, предпочитал устные донесения, сам писал с трудом, а что до книг, где рассказывал о событиях своей жизни, то он прибегал к услугам автора-«призрака» — известного издательского деятеля Рагнара Сванстрёма.

Принц Евгений опекал своего юного родственника и показывал ему Париж. И сам принц-живописец, и молодой кавалерист позднее с восторгом рассказывали, как Фольке хотел блеснуть: когда они, осмотрев множество прекрасных исторических построек, в заключение проехали в открытой машине по Елисейским Полям и мимо площади Звезды, Фольке показал на Триумфальную арку (памятник победам Наполеона) и весело спросил, не тот ли же самый архитектор проектировал Нотр-Дам (средневековый собор). Принц Евгений вздохнул: «Каково это — жить в таком духовном мраке?»

Юный Фольке Бернадот был необразован, «не имел задатков лидера» и окончил школу с посредственным аттестатом. В кавалерийском училище он оказался одним из двух трезвенников, которым приходилось помогать до бесчувствия пьяным товарищам после «офицерских пирушек», когда жесткая дисциплина прерывалась непомерными возлияниями. В попойках сын набожного принца Оскара не участвовал. Позднее он, молодой кавалерийский офицер, любил иной раз посидеть в стокгольмском баре «Сесиль», однако скорей всего в поисках интересных молодых девиц, а не для того, чтобы утолить жажду.

В кавалерийском училище юный граф повзрослел, и наряду с наивностью и простотой натуры в нем прослеживается теперь и заметная уверенность в себе. Наездником он был превосходным.

Женился Фольке весьма поздно, в тридцать три года, на Эстелл Манвилл (девятью годами моложе его), очень богатой американской наследнице, с которой познакомился на Ривьере. Отец ее нажил миллионы на асбесте, а сама девушка отличалась одаренностью и быстро снискала популярность у шведских журналистов. После свадьбы Фольке Бернадот несколько лет служил полковым квартирмейстером, должность ответственная, по-видимому, способствовавшая его развитию и хорошо подготовившая его к акции с белыми автобусами весной 1945-го.

Позднее он часто бывал в Нью-Йорке. Мало кому известные американские монархисты, которые, по крайней мере в тридцатые годы, имели собственную партию, рассчитывали сделать Фольке Бернадота своим претендентом на трон. Похоже, сам он воспринял эту идею спокойно — не дурак ведь. Как зять мультимиллионера он пытал счастья в разном бизнесе, «но без особого успеха». Благодушно комментировали, что прибыльный бизнес — не сильная его сторона. Сильной же стороной была скорее общественная деятельность, создающая настрой доброй воли и прокладывающая путь другим. Он намеревался начать в банковской фирме Ивара Крюгера, однако самоубийство шведского финансового магната разрушило этот план — к счастью для Фольке Бернадота. Вместо этого он занялся организацией шведского павильона на Всемирной выставке в Нью-Йорке в 1939 году. По натуре типичный скаут, он, невзирая на пресловутую нехватку практических задатков, всегда был в первых рядах и брался за любое дело, будь то на кухне в скаутском лагере или где-нибудь еще, когда многие бы брезгливо ретировались. Он председательствовал в Союзе скаутов и в Обществе поощрения плавания, и существуют фотографии, где он в полной кавалерийской форме, включая ботфорты, венчает лаврами мокрых победителей заплыва, одетых в одни плавки. Зрелище, мягко говоря, странное, хотя по тем временам, может, и нет. Кроме того, он был председателем центральной исполнительной комиссии стрелкового движения, а вершиной его «королевских занятий» явилось то, что он стал преемником принца Карла на посту председателя Красного Креста.

Заядлый курильщик, не очень-то сильный физически, граф Бернадот прошел через множество суровых испытаний, каким его подвергал Создатель. Снова и снова у него случались желудочные кровотечения, вызванные, как позднее рассказывала его жена, вовсе не язвой и прекратившиеся, едва только выяснилось, что речь идет об авитаминозе; правда, задним числом она, пожалуй, преувеличила, поскольку болезнь, какова бы она ни была, мучила его до последнего дня. В тридцатые годы они с женой потеряли двух маленьких детей: старший, Густав, умер в 1936-м, всего шести лет от роду, а третий по старшинству, Фредрик (р. 1934), прожил лишь шесть месяцев. Хотя у супругов осталось два сына — Фольке (р. 1931) и Бертиль (р. 1935), — трагические испытания способствовали тому, что привитая в детстве религиозность у Фольке Бернадота резко усилилась. В поездках у него в багаже, может, лежал и какой-нибудь детективный роман, а вот Библия была непременно.

Трагическая смерть окружила его ореолом святости, все время говорили о «жизни на службе гуманизму» и проч. Его жена и та протестовала, указывая, что он лишь последние шесть-семь лет «посвящал свою жизнь человечеству». Во время войны, кстати говоря, в одной из речей 1942 года он сослался на классический роман Вильгельма Муберга о фермерском восстании «Ночной гонец», направленный против нацистов. В пятьдесят лет он начал работу, которая разом подняла его деятельность высоко над традиционным королевским представительством: в феврале — мае 1945 года он руководил экспедицией Красного Креста, когда «белые автобусы» спасли из нацистских концлагерей несколько десятков тысяч скандинавских и прочих узников.