Дэвид Хогган - Миф о шести миллионах

В последовавшие месяцы еврейская пропаганда против Германии набрала ещё бóльшие обороты, и 20 декабря 1933 г. конференция, проведённая в Министерстве иностранных дел Германии, сделала неутешительный вывод, что американская пресса выглядит как "самая сильная еврейская пропагандистская машина в мире" (Там же, vol. 2, no. 139). 3 августа 1934 г. Рихард Саллет (Richard Sallet) доложил из Германского посольства в Вашингтоне, что длительный еврейский экономический бойкот Германии продолжает подливать масла в огонь. Он отметил, что еврейская пропаганда была более резкой, чем когда-либо. Соединённые Штаты были просто наводнены антинемецкой литературой, и Саллет сделал вывод, что окончательной целью евреев была разрушительная война против Германии (Там же, vol. 3, no. 569). В 1936 году по Германии прошёлся вздох облегчения, когда Франклин Рузвельт не поддался еврейскому давлению и решил не бойкотировать Олимпийские игры в Берлине. Ялмар Шахт в книге "76 Jahre meines Lebens" ("76 лет моей жизни", Bad Wörighofen, 1953, стр. 416) пишет, что он был тогда уверен, что, невзирая на всё возрастающий наплыв еврейской пропаганды, еврейский вопрос не причинит большого вреда внешним отношениям Германии.

В 1938 году положение дел опять сильно ухудшилось. Значительное внимание немцев уделялось поощрению — на справедливых условиях — еврейской эмиграции как способу окончательного решения еврейского вопроса в Германии. Но в период с 1933 г. по 1938 г. из Польши уехало больше евреев, чем из Германии. Между Германией и Польшей шло настоящее соревнование по поощрению эмиграции из своей страны. В марте 1938 г. польский сейм принял ряд строгих антиеврейских законов.

В начале 1938 года американскую прессу наводнили слухи о схожих действиях национал-социалистов — сначала в Германии, а затем и в Австрии, и американским дипломатам было необходимо иметь с этим дело. Приведём всего лишь несколько примеров подобного рода. 17 января 1938 г. американское посольство в Берлине опровергло слух о том, что еврейские доктора и дантисты были лишены участия в обязательной страховой программе (Ortskrankenkassen). 26 января 1938 г. то же посольство опровергло ходивший в американской прессе слух о том, что якобы существовало распоряжение, ограничивающее еврейские паспорта или права евреев по совершению поездок из Германии. 25 марта 1938 г. служащий американского консульства в Вене Джон Уайли (John C. Wiley) опроверг нелепые слухи о всеобщих погромах, последовавших вслед за аншлюсом [Аншлюс — присоединение Австрии к Германии от 15 марта 1938 г. — прим. пер.], добавив, что "насколько мне известно, не было никаких жертв среди евреев в результате насилия" ("Foreign Relations of the United States", 1938, vol. 2, pp. 355-9).

Тем не менее, 18 июня 1938 г. было организовано пикетирование еврейских магазинов в Берлине — впервые после 1933 года — и Хью Вильсон (Hugh Wilson), доложив из американского посольства, что за последние месяцы из провинции в Берлин прибыло дополнительно 3 тысячи евреев, предупредил, что в немецкой прессе было выражено неудовлетворение низким темпом еврейской эмиграции из Германии.

Давно ожидаемый удар по еврейским позициям в Германии был нанесён законом от 14 октября 1938 г., согласно которому юристы-евреи лишались права на общую практику в Германии начиная с 30 ноября 1938 г., а в Австрии — с 31 декабря 1938 г. Вильсон докладывал, что в начале 1938 года не менее 10 процентов практикующих юристов в гитлеровском антиеврейском Третьем рейхе были евреями. И это несмотря на то, что евреи составляли менее чем 0,5 % от всего населения Германии (Там же, vol. 2, pp. 380–391). В книге "Germany and World Peace" ("Германия и всеобщий мир", London, 1937) видный шведский учёный и исследователь Свен Хедин (Sven Hedin), тщательно изучавший немецкую политику, утверждал, что при Веймарской республике евреи составляли 23 процента практикующих юристов в Германии, хотя от общего населения Германии евреи едва составляли 0,8 %.

И вот в этой напряжённой обстановке, 15 октября 1938 г., правительство Польши принимает решение привести в исполнение закон от марта месяца того же года, согласно которому лица, остававшиеся за пределами Польши в течение нескольких лет, могут быть лишены гражданства уполномоченными представителями польских консульств. Это означало, что 55 тысяч польских евреев, предположительно живущих в Германии, по выбору могли быть оставлены там навсегда — односторонней акцией — варшавским правительством. Похожие ограничения, введённые в 1885 году царским правительством России, вынудили Бисмарка (который ни коим образом не был настроен враждебно по отношению к евреям) выслать иностранных евреев в Российскую империю.

Министерство иностранных дел Германии сделало несколько тщетных попыток убедить Польшу отменить эту директиву. Поскольку дата 29 октября 1938 г. являлась крайним сроком для обновления польских паспортов, 27 декабря немцы начали организовывать транспорт для высылки польских евреев. Большое внимание уделялось тому, чтобы в транспортных поездах пассажиры имели широкие удобства, включая много свободного места и хорошую еду. Некоторым поездам удалось пересечь границу, однако поляки вскоре начали оказывать сопротивление — причём ещё до истечения паспортного срока, — и от акции пришлось отказаться. В итоге менее чем одна треть из 55 тысяч польских евреев, проживавших в Германии, была возвращена в Польшу.

Эта странная и трагическая ситуация имела важные последствия. Вольфганг Диверге (Wolfgang Diewerge) в "Der Fall Gustloff" ("Дело Густлоффа", Мюнхен, 1936, pp. 108ff.) записал угрозу министра пропаганды Йозефа Геббельса от 1936 года о том, что дальнейшие убийства германских официальных лиц — как в случае с убийством Густлоффа (Gustloff) Давидом Франкфуртером (David Frankfurter) — приведут к репрессалиям против немецкого еврейства. И вот теперь ситуация для этой угрозы назрела.

Родители и сёстры Гершеля Грюншпана (Herschel Grynszpan) — дегенерата-сифилитика, проживавшего в Париже, — находились в одном из немецких транспортных средств, отправленных в Польшу. 3 ноября 1938 г. Грюншпан получил открытку от одной из сестёр, в которой та описывала сложившуюся ситуацию. Послание не содержало особых жалоб. Тем не менее, Грюншпан решил убить германского посла в Париже Велецека (Welezeck). Однако вместо этого он случайно разрядил револьвер в советника посольства Эрнста фон Рата после того, как ему не удалось встретиться с Велецеком. Это произошло утром 7 ноября 1938 года. Фон Рат скончался 48 часов спустя.

Геббельс воспользовался этим событием для того, чтобы сделать немецкую политику в отношении немецких евреев более суровой. 10 ноября 1938 г. организованные подразделения СА [СА (SA — Sturmabteilungen) — штурмовые отряды, полувоенные соединения Национал-социалистической партии — прим. пер.] подожгли множество еврейских синагог, а также ограбили и нанесли ущерб множеству торговых предприятий, принадлежавших евреям. Гитлер приказал подразделениям СС [СС (SS — Schutzstaffeln) — охранные отряды, элитные охранные подразделения Национал-социалистической партии — прим. пер.] под руководством Гиммлера вмешаться и положить конец насилию. Эти антиеврейские демонстрации не были тем же самым, что и погромы в царской России, поскольку ни один еврей не был убит. Большинство немцев было потрясено разрушением еврейской собственности, потому что это противоречило их понятиям о порядочности и отношению к закону и порядку. Геббельс, однако, приветствовал происшедшее, назвав его поворотным моментом, который приведёт к устранению еврейского влияния в Германии. Хью Вильсон, которого вот-вот должны были отозвать из Германии в знак американского протеста, 16 ноября докладывал, что британские дипломаты в Берлине были гораздо более обходительны в отношении еврейского вопроса. Последние отметили, что немецкое общественное мнение не поддерживает недавние антиеврейские меры, и уверенно заключили, что акции подобного рода больше не повторятся. Это был последний отчёт, отправленный Вильсоном в Государственный секретариат США перед отъездом из страны (FRUS, 1938, 2, pp. 398–402).