Журнал Q - Журнал Q 10 2012

Посылаю Вам доверенность, текст которой мне продиктовали в Управлении делами. Необходимо, чтобы Вашу подпись заверили именно в больнице и печать была также больничная.

Надеюсь, что в больнице Вас подлечат. Гарик приветлив, хотя я его вижу редко. Он ходит на работу аккуратно и по словам Майи также посещает школу. Льву Давидовичу, как Вы знаете, несколько лучше, и Вы наверное получите с Майей сводку сегодняшнего дневного консилиума. Будем надеяться, что сводка будет хорошей.

Напишите, пожалуйста, кому В.С. Куликова должна передать деньги за звание, когда она получит их в Академии.

Желаю Вам здоровья.

Е. Смоляницкая 27.1.62 года"

Ответ моей матери:

Дорогая Елена Вячеславовна,

Все эти деньги расходуйте на Ваше усмотрение. Все, что нужно на нужды больницы, меня беспокоит только одно, вероятно может не хватить всех денег. Очень очень Вам благодарна за все. К большому сожалению я переоценила свои силы, в больнице я еще задержусь на одну неделю. Простите, что без Вашего согласия оформила на Ваше имя доверенность на зарплату. Но ведь Вы знаете, что деньги нужны на питание Льва Давидовича: поэтому очень прошу Гарику или Майе отдайте 70 р., а все остальные деньги только Оленьке Шальниковой.

Понимаете, Маичка немножко легкомысленна и спокойней будет мне, если деньги на питание Дау будут у Шальниковых. Сейчас я Вам так благодарна, что Вы настояли мне лечь в больницу.

С приветом. Кора.

И записка, адресованная Ольге Григорьевне:

Оленька, милая!

Только здесь в больнице, где ежедневно на конференциях разбирают состояние здоровья Дау, я все узнала о нем, чтобы Гарик не знал, кроме тяжелой травмы головы, у него поломанными ребрами правое легкое измято на 3/4 и левое на 1/4, разбит таз и тазобедренный сустав. Поэтому, Оленька, я решилась на операцию сейчас, а не через месяц, через месяц я буду нужна Дау и буду привязана на годы, а через год мне операцию будет делать поздно.

Дау выйдет из больницы с плевритом и может быть он останется на всю жизнь. Сейчас я уверена, что все, что нужно для Дау Вы сделаете, а деньги на питание для Даули тоже пусть будут у Вас. Маичка очень непрактична, она может нечаянно потратить деньги на ненужные в настоящее время безделушки.

Целую Вас и Шурочку. Привет Танечке.

Кора

***

Когда мать вышла из больницы, ей предъявили список "долгов". Должен сразу сказать, что это не только очень расстроило мою мать, но и чрезвычайно ее обидело. Дело в том, что эти деньги были собраны не самыми бедными людьми, каждый из которых внес незначительную, по своим доходам, сумму и требовать все эти деньги в той ситуации, в которой мы в тот момент оказались, было, по меньшей мере, не очень этично.

Расплатиться с этими долгами удалось не сразу. Несмотря на довольно большую академическую зарплату, особых сбережений не было. Если, что и было на отцовских сберкнижках, то оно, естественно, было недоступно. Зарплату в институте платить перестали - поездка в Дубну была в воскресенье и ее расценили, как несчастный случай в быту, которые в те времена не оплачивались. Кое-как перебились, а потом, учитывая то, что отец ехал в Дубну и должен был встречаться с тамошними физиками, аварию переквалифицировали в несчастный случай на производстве и с деньгами стало легче.

Элла Рындина:Когда родился Гарик в июле 1946 года, по словам Дау, Кора хотела, чтобы Гарик носил фамилию Ландау и был русским. Дау встал на дыбы: "Если Ландау то еврей, а если хочешь записать его русским, то пусть будет Дробанцевым. Это же смешно - Ландау - и русский". Поскольку переспорить его было невозможно, то Кора согласилась, и они сошлись на решении записать Гарика под фамилией Ландау.

И.Л.:Ни слова правды. Поскольку этот фрагмент не только поливает грязью меня и мою мать, но и полностью извращает взгляды отца, напишу, что же было с национальностью Гарика на самом деле.

Прежде всего, для отца не существовало понятие национальности, который здесь вкладывает Элла. Для него было совершенно неважно еврей, грузин или русский. Ему было наплевать на этническое происхождение. Да, он был евреем, но не считал это ни достоинством, ни недостатком.

Что же было с "национальностью Гарика"? Все знают, что мы жили тогда в стране, в которой быть евреем было не очень хорошо, а иногда и опасно. Именно поэтому и отец, и мать хотели, чтобы у меня в паспорте было написано "русский". Никаких дискуссий по этому поводу не было никогда. Отец, правда, очень боялся, что, если моя фамилия будет Ландау, то запись в паспорте может и не помочь. Именно поэтому он долго уговаривал мою мать записать меня под фамилией Дробанцев, а мать была категорически против. Вот, собственно, и все.

Нет, не все. Хочу еще напомнить, что по существовавшим тогда законам, национальность человека фиксировалась в 16 лет при выдаче паспорта. Если национальности родителей различались, можно было выбрать любую, Причем этот выбор делался не родителями, а человеком, получающим паспорт. Так что все претензии ко мне.

Элла Рындина:В марте 1962 года Дау перевели в Институт нейрохирургии им. Бурденко, но Коре там страшно не понравилось. Ей казалось, что врачи не считаются с нею и ее мнением, что они, лучшие нейрохирурги и невропатологи Советского Союза, "не понимают его болезни"...

И.Л.:Но ведь так оно и было! Это ведь они утверждали, что все отцовские боли центральномозгового происхождения (фантомные). К сожалению то, что это не так, выяснилась только при посмертном вскрытии. Не был он в то время нейрохирургическим больным. И невропатологи были абсолютно не при чем. Не знали "лучшие нейрохирурги и невропатологи Советского Союза", что бывает спаечная болезнь! Может быть, если бы матери удалось тогда сменить врачей, отец смог бы в декабре полететь в Стокгольм за своей Нобелевской премией...

Элла Рындина:Я приезжала из Дубны его, мы гуляли по садику, читали стихи. Разговаривать с ним было трудно. Иногда он говорил: "Сегодня мне плохо, приходи завтра".

И.Л.:Да, ему было плохо. Его постоянно мучили боли. Боли, которые иногда несколько ослаблялись, иногда усиливались, но никогда не проходили. Да, он надеялся, что они пройдут - без такой надежды и жить, наверное, было бы невозможно. Самое горькое - это сознавать, насколько легко его можно было тогда вылечить. Нужны были только правильный диагноз и хороший хирург...

Элла Рындина:...он говорил: "Я, наверное, теперь теорфизикой заниматься не смогу. Буду заниматься математикой для начала".

И.Л.:А еще он часто говорил, что ему теперь потребуется не меньше полугода, чтобы изучить то, что было сделано в физике за эти годы.