Журнал Q - Журнал Q 10 2012

Элла Рындина:В последний раз я видела его в день его шестидесятилетия 22 января 1968 года. Он был грустен - по-моему, не очень понимал, что у него была круглая дата.

И.Л.:Нет, понимал. Конечно же, понимал, но это его совсем не радовало. Он же понимал, что болеет уже более 6и лет... Часто с грустной улыбкой повторял: "да, взяли кота поперек живота..."

Эта фотография была сделана на шестидесятилетии, которое праздновалось в Институте за два с небольшим месяца до смерти. Отец (слева) знакомится с Александром Галичем, которого он никогда раньше не видел. Оставляю читателю судить понимает ли он, что происходит вокруг него или нет.

Элла Рындина:...Кора, увидев меня, истерически завопила, обращаясь к Гарику: "Вышвырни её отсюда, всё случилось из-за нее!". Я стояла, как вкопанная. К чести Гарика, он направился не ко мне, а к матери, взял её за плечи и увел в комнату...

И.Л.:Этот фрагмент я обязательно должен прокомментировать. Откуда же взялась эта ничем не прикрытая ненависть? - Давайте прочитаем другую цитату из этих же воспоминаний:

"7 января 1962 года по дороге в Дубну Дау попал в автокатастрофу. Он ехал ко мне. Он беспокоился за меня, 11 ноября 1961 г. он написал моим родителям: 'Дорогие друзья, что там с Элкой?' ..."

Да, моя мать обвиняла Эллу в трагедии, случившейся с отцом. Конечно же, это было несправедливо. Это был несчастный случай и Элла была совершенно не при чем. Но понять мою мать, мне кажется, можно. Тем более, что все 6 лет болезни отношение и поведение Эллы и ее родителей по отношению к моей матери оставляли желать много лучшего.

Хуже того, они всегда поддерживали Е.М. Лифшица во всем, что касалось выбора врачей и лечения, сформировав таким образом очень сильную команду из "ближайшего друга" и родной сестры. Больно об этом писать, но они (я имею в виду Эллу и ее родителей), сами того не желая, существенно уменьшили шансы моего отца на выздоровление. С Лифшицем же, как я уже писал в своем ответе Горелику, ситуация была иной и для него выздоровление отца было бы личной трагедией.

3. ЧТО ЕЩЕ ПИШУТ ПРО ЛАНДАУ?

Есть еще один автор, пишущий "произведения" о моем отце. Это Борис Горобец. Я знаю о двух его работах: "Секретный сотрудник рядом с академиком Ландау" и "Прогулка воскрешенного". Из сведений об авторе мы узнаем, что Борис Горобец - доктор геолого-минералогических наук. Какое, спросите вы, имеет отношение геология к Ландау? - Те, кто читал книгу моей матери, могут догадаться, что дело здесь, скорее, в фамилии автора, чем в его специальности, а для тех, кто нет, придется пояснить, что Е.М. Лифшиц, о котором я уже писал, был отчимом Бориса Горобца. Полагая, что светлая память о Евгении Михайловиче была осквернена книгой моей матери, он решительно бросился на защиту. Те из вас, кто осилил предыдущий текст, знают мое более чем скептическое отношение к Евгению Михайловичу и на следующих нескольких страницах я попытаюсь прокомментировать некоторые из утверждений Горобца.

Эта часть была написана до того, как Горобец опубликовал свою книгу, и касается только двух вышеупомянутых статей.

В данном случае я не буду приводить ссылку на оригинальные статьи - желающие могут сами поискать в интернете. Гугл и Яндекс знают все. Не буду я придерживаться и никакого особого порядка в выборе отрывков. Основная идея первого "произведения" - это то, что мама была агентом КГБ, шпионящим за Л.Д. Ландау. Для подкрепления этой гипотезы он приводит и анализирует различные "факты". Давайте, однако, проверим их достоверность.

***

Горобец:Случай второй - куда более реальный (см. письмо Ландау к жене от 23 августа 1945 г. о его намерении развестись с Корой; копия письма сохранилась у Е.М. Лифшица и напечатана в журнале "Преподавание физики в высшей школе" (2000, # 18).

ИЛ:Я начал с этого отрывка потому, что он исключительно характерен для Горобца. Ссылка на журнал придает написанному вранью документальную правдоподобность. Найти этот журнал в интернете мне не удалось...

Это кусочек из того, что я написал, не имея возможности видеть само письмо. Теперь, когда Б. Горобец его опубликовал, я должен признать, что письмо принадлежит моему отцу - его стиль очень трудно спутать и, думаю, не очень легко подделать. Я бы даже извинился перед Борисом, если бы он в той своей статье не исказил смысл этого письма. Он написал о намерении развестись и это ввело меня в заблуждение. А там ничего такого не было. Судите сами:

Часто жалею, что тебя нет под рукой -- любоваться на луну и т.п., но с другой стороны, это, вероятно, к лучшему. Ты не представляешь себе, до какой степени ты изнервничала меня за последнее время. Пойми, Корушка, дорогая, что независимо от всех других соображений, я может быть действительно не создан для жизни, должен был бы погибнуть еще в молодости и уцелел только случайно. Ясно, что я не смогу еще сколько-нибудь продолжительное время выдерживать того стиля жизни, который ты, по-видимому, считаешь нормальным. Сейчас, когда я думаю об этом здесь, мне становится страшно. Как ты могла довести наши отношения, может быть лучшее, что у нас есть и будет в жизни, до уровня стандартной кооперативной грызни. Мне так стыдно, что у меня в жизни может происходить что-либо подобное. Сейчас я, как всегда, треплюсь о нашей свободе и красоте жизни и все завидуют, но я ведь хорошо знаю, что это только моя фантазия. Иногда мне кажется, что может быть я напрасно стараюсь, что ты просто не можешь иначе, как я просто не мог бы жить по-твоему. Тогда нам надо разойтись возможно скорее. Мое отношение к тебе это для меня что-то очень дорогое, что может быть только раз в жизни, и я не могу видеть, как оно тонет в бездонной грязи и пошлости. Пусть, если мы действительно не можем понять друг друга, у нас останутся хоть светлые воспоминания о чистой любви, которые теперь все больше заслоняются семейным стандартом. Подумай об этом, Корушка; взвесь свои силы. Не нужно этих ежедневных обещаний, регулярно нарушаемых на следующий день. Чувствуешь ли ты себя способной не допустить не только ни одной злобной фразы, но ни одной злобной мысли? Ты уже дошла до конца в попытках сохранить пошлость и меня одновременно. Дальше идти некуда. Тебе остается только выбирать между моей любовью и остальным.

Может быть, не все читатели знают о не совсем традиционном отношении моего отца к семейным отношениям. Для него была чрезвычайно важна абсолютная свобода в отношениях. А мать была, скажем, более традиционна и отсутствием ревности не страдала. Естественно, что это являлось камнем преткновения в их отношениях. Вот отец и воспользовался маминым отсутствием, чтобы поставить перед ней ультиматум: " Тебе остается только выбирать между моей любовью и остальным". Конечно же, она выбрала его любовь, поступившись своими эмоциями. Все. Нет здесь ничего больше.