Юрий Давыдов - Заметки практика (Вместо предисловия)

Беллетризация или документальность? В спор не ввязываюсь. Но хотелось бы Заметить: забота одна — угадать сущность твоего героя.

О, эта сущность!

Чем мощнее и сложнее духовность персонажа, тем масштабнее надлежит быть портретисту. Не ввязываясь в упомянутый спор, зачастую, сказать правду, отдающий схоластикой, я убежден, что художник по­беждает — в главном, капитальном — там, где он, опираясь на документ, действует и вне документа, не нарушая, как говорили в старину, привычек мыслей своего героя. Вот тогда и возникает слитность (не стыковка, а именно слитность) «земной» документальности с «надземным» паре­нием художественности.

На Нюрнбергском процессе британский обвинитель, полагая, что цитирует Гете, цитировал роман «Лотта в Веймаре». Нет оснований потешаться над юристом Хартли Шоукроссом. Есть основания восхи­щаться писателем Томасом Манном. «Ручаюсь за то,— сказал автор «Лотты в Веймаре»,— что Гете в самом деле вполне мог думать и гово­рить в точности так, как он думает и говорит у меня, и значит, в некоем высшем смысле обвинитель цитировал его все-таки верно».

Этот высший смысл и есть высшее достижение.

Вспомнился давний диалог.

— А вы о чем пишете?

— О прошлом.

— И давно сподобились?

— В сорок пятом напечатал первый очерк.

— А ведь зря: это — не модно.

Спрашивал писатель, тогда начинающий, но уже признанный на­следником Бунина и Чехова. Я удивился: при чем тут мода? Ваша-де проза звучит виолончелью, и вы не можете писать по-другому, а я, простите, не могу писать о другом.

Но в какой-то мере он был прав. В послевоенные годы да и позже вроде бы и впрямь не модно было.

Нынче бесспорен пристальный интерес к исторической литературе и читателей, и писателей, и критики. Не остались в стороне и социологи. Ученые установили, что уровень исторического просвещения в решаю­щей степени определяет уровень политической культуры общества. Тяга к историзму есть глубинное, серьезное, несуетное стремление понять и себя, и время свое через судьбы и время минувшие. По слову Герцена, «былое пророчествует».

Несколько лет назад «Литературная газета» опубликовала письмо научного работника из города Горького.

«Все думающие люди, по моему глубокому убеждению, должны быть историками»,— писал Я. Павлов, вовсе не предлагая гуртовое зачисление на очный или заочный истфак. Речь не о дипломе, речь о культуре. Человек, утверждает автор письма, «должен обладать исто­рическим мышлением, это при любой профессии даст ему необходимую широту взгляда, поможет за случайным видеть истинно важное... Тот факт, что некоторые люди плохо знают историю, я рассматриваю, как явление трагическое. Это вырабатывает у человека отсутствие ответ­ственности за свою и чужую жизнь как часть большого дела всего чело­вечества».

Волны современности омывают скалы исторических сюжетов, при­давая им блеск, игру света и теней. Аллюзиям грош цена; они тешат лишь тех, кто норовит читать между строк. Суть не в аллюзиях, а в избав­лении от иллюзий. В обогащении опытом ушедших поколений.