Валерий Киселёв - Разведбат

Ждали его из армии и мы, и его сестра Лена. Через год или полтора после гибели Сережи нам вручили его награду — орден Мужества, в торжественной обстановке, в Доме культуры.

Жизнь у Сережи была короткая… 21 декабря 99-го ему исполнился 21 год, а 31-го он погиб.

Из статьи «Две правды. На одной войне» (газета «Энергетик», 23.2.2000 г.)

Война не разбирает правых и виноватых, кося всех подряд. Чаще всего — лучших.

Серёжу Воронина убили 31 декабря под чеченским селом Дуба-Юрт, что в тридцати километрах от Грозного.

Он ушёл в армию полтора года назад, в мае. Провожали его родители, сестра и любимая девушка. Никто не думал, что солдат попадёт на войну. Когда Сергею до дембеля оставалось «всего ничего», объявили «антитеррористическую операцию», обернувшуюся, как в 1995–1996 годах, большой войной и большой кровью.

День службы в Чечне идёт за два. Отец Сергея Владимир Иванович и мать Татьяна Феофановна уже считали деньки, остававшиеся до встречи.

Он, Серёжка, их сын, родная кровиночка, вернулся… В один из январских дней, дохнувший мягкой, почти весенней оттепелью… Вернулся солдат… В цинке…

Почти бесшумно перебирает январский ветер сухие метёлки необорванной по весне сирени, что растёт, под Серёжкиным окном. Духмяным кипеньем разноцветья провожала она полтора года назад паренька на службу, а теперь, как и состарившаяся на глазах Серёжкина мать, съёжилась, затихла, почти безучастная к толпам людей, пришедшим к крыльцу дома в день похорон. Раскачиваются в такт чёрным траурным лентам на приспущенном трёхцветном флаге сухие метёлки, словно онемев от горя… Две правды перехлестнулись на этом крыльце. Родина и солдат. Мать и сын.

Сергей — коренной волгореченец. Родился в 1978 году. Отец — монтажник. Мать — строитель. Татьяна Феофановна не может припомнить случая, когда сын огорчил бы её или отца. Рос Серёжка парнишкой правильным. Она, взрослая женщина, часто с ним советовалась. Родителям сын всегда помогал.

— Бывало, — вспоминает мать, — завидит меня с сумками в руках, тут же друзей оставляет, ношу подхватывает и бегом на второй этаж.

Служить попал в Нижегородскую область, г. Дзержинск. Родители ездили к сыну на присягу. Летом солдату удалось побывать дома: две ночки ночевал. Уехал 1 августа. А 11 сентября попал на Северный Кавказ. Писем не было почти месяц. Потом пришло письмо с извинениями: молчал потому, что не хотел расстраивать, думал, «спецкомандировка» скоро закончится. Просил, чтобы о нём не беспокоились, что разведывательная рота, в которой он служит, посылается в те места, где уже сделана «зачистка». Только недавно от друзей, с которыми Сережа тоже вел переписку, Татьяна Феофановна узнала, как непросто ему было.

Последнее письмо пришло 29 декабря. Написано оно было 16 декабря. А 31 декабря разведдозор, в котором находился и рядовой Воронин, совершал рейд в тыл врага и попал в засаду, БТР подорвался на мине. Серёжка был внутри и погиб от осколка мгновенно. А вот парнишки, что оказались снаружи, претерпели страшные мучения; бандиты рвали по живому… Их матери, как и Татьяна Феофановна, тоже, наверное, приезжали в Ростов-на-Дону на опознание…

В нашем городе рядовому Воронину отданы последние высокие почести. Проститься с ним пришёл почти весь город. До самого погоста провожали солдата представители городской власти, военного комиссариата. Отпевали Серёжу три приходских священника. Над могилой прогремели залпы прощального салюта.

— Не знаю, как теперь жить дальше, — говорит Татьяна Феофановна. — До сих пор не верю, что его нет…

Теплится лампада перед портретом сына. На фоне российского флага — светловолосый паренёк в камуфляже. С чуть уловимой грустинкой в ясных глазах смотрит он из запредельных далей.

Есть горе, которое можно назвать безутешным. Нет таких слов, которые могли бы избавить от боли сердце матери, потерявшей сына. Для них, солдатских матерей, очень важно знать истинный смысл происходящего на Кавказе, чтобы понять, за что гибнут их дети? Они вправе рассчитывать на то, чтобы Родина назвала имена их мальчиков (каждого!) и признала их смерти не бессмысленными, Иначе как же им жить дальше?

Т. ШИЛИНА.

Евгений Липатов:

— Четверых убитых, которых мы найти не могли, потом меняли у бандитов на их трупы. Сергей Яскевич, контрактник, был без головы и без ноги. Его опознали по белым кроссовкам. В «Красной звезде» есть его фотография, он с пулемётом стоит. Он тогда был пулемётчиком. Николая Адамова узнали по наколке летучей мыши на теле. Он был без головы, без рук, без ног, одно туловище. «Духи» его на броню таким кинули.

Андрей Бирюков, начальник штаба батальона, майор:

— Убитых поехал менять прапорщик Шустов. У нас в батальоне лежали два трупа чеченцев, он их и взял на обмен. Боевики ему сказали: «Это не наши, это афганцы, они нам не нужны». Оказалось, что в Дуба-Юрте тогда действовал афганский отряд.

Олег Шустов, старший техник 2-й разведроты, прапорщик:

— Убитых через несколько дней привезли, без голов. Один был без ноги, да ещё с отрезанной головой. По белым кроссовкам узнал Яскевича. Знал его хорошо. Курбаналиев, Адамов — это были мои механики-водители. Они сгорели полностью. Кости их выгребал из БМП, сложил в ящики, бирку положил, написал крупно фамилии. Отвез ящики с ними в медбат…

Из письма мамы Владимира Седова:

…Муж мой, отец Володи, ушел из жизни следом за Володей, не выдержало сердце потерю сына, а я вот держусь, т. к. у Володи остались дети — сын и дочь, чем могу им помогаю, без них моя жизнь не имела бы никакого смысла.

… К сожалению, письма Володя не успел никому написать. Мы не получили от него ни одного письма.

Немного напишу о нем. Родился Володя 10 ноября 1968 года. Рос и жил как все мальчишки, его сверстники, ничем особенно не выделялся, правда — никогда малышей не обижал. Учился средне, но учителя всегда отзывались о нём хорошо. Он был исполнительным мальчиком и за это его любили. Окончил школу и ГПТУ на водителя автокрана. Когда получил свою первую трудовую зарплату, купил мне часы. Какое я испытывала чувство радости и гордости за него! Он любил нас и всегда по возможности делал что-нибудь приятное.

Был честным, справедливым, друзья Володю уважали. Служил в рядах Советской Армии в Германии. Никогда не был трусом. Потом женился, очень любил своих детей Сашу и Надю, привил сыну любовь к хоккею и спорту.

Когда мы его провожали в армию, Володя сказал: «Мама, вам за меня краснеть не придётся». Он хотел стать военным, говорил, всё будет хорошо, после войны посвящу себя военной жизни.

Я горжусь своим сыном, он с честью выполнил свой долг.