Витаутас Петкявичюс - Корабль дураков

— Неужто эта многолетняя лозунгомания — всего лишь пропитанная страхом болтовня? — часто колотила меня какая–то внутренняя дрожь. – Неужто опять революция? — Этого я боялся больше всего, а мои прежние сотрудники, ответственные люди, только плели какие–то сети, пускали слушки и все чего–то ждали. До реальных государственных умов, до реального понимания ситуации этими людьми нельзя было докричаться — в их сознании застой уже превратился в летаргию.

Самым реалистичным политиком того периода мне казался премьер Витаутас Сакалаускас, но он отбрыкивался от нас, как только мог.

Однажды он дал мне совет:

— Витаутас, кто–то должен взять ответственность на себя. Раскидай ты их всех. Нужно собрать вокруг себя не потерявших головы людей.

— А если Бразаускас?

— Не понимаю, чем он тебе нравится. Не связывайся. Этот… всех вас продаст. — Такая категоричность меня порядком напугала, но Витаутас стоял на своем: — Я знаю, что говорю. В решающий момент он сумеет найти виноватых.

— Ваша категоричность производит обратный эффект. Кроме того, я еще ни с кем не связывался, не было времени. Нас свели обстоятельства. Нужно действовать, приниматься за наведение какого–то порядка, ибо вскоре все будет решаться на улицах.

— Согласен, но дерьмо клеем не склеишь. Он попал к нам случай но, Сонгайла назначил.

То же самое, почти слово в слово, сказал мне и мой старый друг Р. Сикорскис:

— Бразаускас — фанфарон. Если покрепче — ж… с ручкой.

По собственному опыту я знал, что эти люди не избегают крепких словечек, но чтобы так?. Поэтому растерялся:

— Как Вы можете такое говорить о своем начальнике?

— Он мой начальник? Ты — писатель, щелкопер. Работая в Госплане, этот человек ничего хорошего не сделал, только создал свою комиссию по взяткам. Он ездил в Москву, чтобы пробивать уже принятые решения. На большее он не годится. Охотник, тряпка, бабники подхалим.

Откровенно говоря, мне такие разговоры не нравились. Я думал, грызутся люди и сами не ведают, из–за чего. Но то же самое говорил и мой учитель Ксаверас Кайрис:

— Что вы делаете? Бразаускас — лев только среди секретарш московских ответственных работников. В его блокноте не найдешь ни одной интересной мысли, только адреса и дни рождения нужных людей. Он ничего не читает, кроме серии «Дороги смелых», и то только потому, что их переводил Гришкявичюс.

— Так зачем вы его выдвинули?

— Некуда было его девать. В нашей системе от кадров такого ранга можно избавиться только двумя путями — выдвинуть на повышение или окончательно скомпрометировать. Второй неприятен всем.

— Учитель, ну, может быть, не совсем так?

— Молод ты… Секретарь ЦК вроде бы и фигура, однако ни за что конкретно не отвечает. Он как молотый перец в старой солонке: внутри вроде что–то есть, а через дырки не сыплется. Ты даже не знаешь, сколько у нас таким способом заткнуто дыр. Увидишь, как под его руководством в Литве наступит дефицит на мыслящих государственников.

Но машина уже набрала обороты. Я, раззява, тоже не очень верил словам тех людей. Думал, что это литовская завистливость. Когда А. Бразаускас благодаря «Саюдису» стал первым секретарем, я поэтому случаю зашел к нему домой. Во время обеда его жена Юле неожиданно спросила:

— Витаутас, чего ты так стараешься? Он — партия, а ты — «Саюдис».

— Такая сложилась ситуация. Раздоры недопустимы.

— Я не об этом, — прервала она меня. — Особенно не перестарайся. Он тебя не стоит, поэтому рано или поздно продаст.

Альгирдас что–то сердито бросил. Может быть, не совсем что–то, да ладно уж. Обед был испорчен. В. Березовас вышел меня проводить. За нами последовала одна из дочерей. Они обе так похожи, что и сейчас не могу сказать, которая.

— Вы не слушайте маму. Она поссорилась сама с собой, — сказала то ли У., то ли М.

— Детка, о матери так может говорить только человек, который

тоже с кем–то сильно поссорился.

Мы расстались. На следующий день А. Бразаускас пригласил меня на кофе с виски и как бы между прочим сказал:

— Не сердись, это моя беда.

— Но речь шла не о ней, а об отношениях между нами.

— Разве я на такого похож? — ответил он вопросом. А впоследствии со слезами, не подобающим для мужчины образом, не только продавал, но и не единожды оболгал. Оказывается, верные люди нужны ему только до тех пор, пока он может выжать из них какую–то выгоду, других он опасается и избегает. Он привык опираться на лакеев, а личностей боится.

Споткнувшись об эту железную истину, я, конечно, не перевернулся, сильно не ушибся, хотя и нахватал шишек. Но когда этот человек стал играть судьбами других, делать что–либо было уже. Поздно. Кроме того, не было и выбора. Ландсбергис или Бразаускас? Музыкант интриган или посредственный экономист?..

Отведав власти, Альгирдас прямо с артистизмом вошел во вкус и с большим вдохновением начал пользоваться репутацией, которую мы коллективно ему создали. Однажды после рюмочки он под настроение даже поиздевался над нами:

— На репутацию нужно поработать минимум три года… и пора работать хорошо! А после она всю жизнь будет работать на тебя.

Ксаверас Кайрис оказался пророком. Позднее, в период ужасающей нехватки людей, обладающих государственным мышлением, Бразаускас стал единственным «спасителем Литвы». Его совершенная система взяток еще больше окрепла, расцвела и достигла невиданных высот. Он всему миру доказал справедливость слов Ленина, что государством управлять может любая кухарка, правда если ее… правильно подключить к идеальной системе взяток. Не ошибался и Р. Сикорскис. Как равному с равным с Бразаускасом работать нельзя: либо поддакивай, либо помалкивай, стиснув зубы, если не желаешь, чтобы тебя тихо и вежливо превратили в человека второго сорта.

Вспоминаю одну глубокую полночь. Только что закончился ХХ съезд КПЛ1. Мы отделились от Москвы, М. Бурокявичюс от нас убежал. Мы расселись за самым большим круглым столом В. Норейки. Все какие то усталые, недовольные друг другом. Вдруг Ю. В. Палецкис с тревогой заявил, что нужно как можно скорее зарегистрировать КПЛ как новую партию, пока этого не сделал Бурокявичюс. Бразаускас его поддержал.

— Вы что, серьезно? — удивился выведенный из задумчивости В. Сакалаускас. — Вы хоть когда–нибудь читаете законы? Партии довольно часто меняют свои программы и названия, в этом ничего такого, а заново регистрировать — это дело принципа. Только начнете, и Бурокявичюс отберет у вас все до последней нитки, а без регистрации вы сможете разделить имущество по количеству членов партии.

И сцепились, да так, что от резких слов в театре чуть ли не трескалась штукатурка

— Ты нас продал, — повысил голос Сакалаускас. — Ты не в первый раз спасаешь свою шкуру. А о нас ты подумал? Мы тоже не враги Литвы. Разрыдался перед этими крикунами и думаешь, что все решил? Жулик ты, Альгирдас, с умильными слезками. Но черт с тобой. Я еще раз сделаю для тебя доброе дело и твою партию заново регистрировать не буду. За это ты еще не раз будешь меня благодарить.