Витаутас Петкявичюс - Корабль дураков

На этом спор мог бы и кончиться. Я даже и не думал принимать против товарища какие–то меры. Предупредил — и точка. Но Юстuнушко принялся катить другую, более тяжелую бочку, уже на меня. Ему активно помогали некоторые члены нашей фракции, особенно Кунчинас и Грицюс. На тех людей я не сержусь. Они больше верили Каросасу, так как о приключениях лидера я ничего не мог им сказать. Служебное положение не позволяло мне швыряться оперативной информацией.

Это явление стало наблюдаться одновременно с приватизацией и распространилось по стране, словно эпидемия. Одно время оно даже было легализовано — это, примерно, когда Зингерис представил Ландсбергису новоявленного миллионера Г. Деканидзе. По фотоснимкам трудно понять, был ли это какой–то праздник, юбилей или обычная встреча, долженствующая продемонстрировать прогрессивного и популярного вождя. Словом, праздничное настроение, цветы, подарки и подхалимские улыбки… Не виню особенно и Ландсбергиса, поскольку Деканидзе со своими полуеврейскими и полугрузинскими замашками не составляло труда обвести вокруг пальца или привлечь на свою сторону и не таких деятелей. Он никогда не жалел денег на свой имидж, а Ландсбергис очень любил и продолжает любить тех, кто перед ним пресмыкается или боготворит его.

Как бы там ни было, после того свидания в прессе почему–то появилось заявление «вождя нации» о том, что в Литве мафии нет и не может быть. Под его нажимом министр внутренних дел Валюкас подписал приказ, разрешающий бойцам «Араса» и других подобных служб по два дня в неделю прирабатывать в частных структурах, так сказать, охранять Деканидзе и ему подобных деятелей. А те, в свою очередь, щедро расплачиваясь, хорошо научились пользоваться информацией, которой располагали купленные ими охранники. Так родился очень мощный кулак, направленный против всех правоохранительных органов.

Меня и сейчас приводит в содрогание такой эпизод. Однажды в гостинице «Вильнюс», где Деканидзе устроил свой штаб, нас, депутатов Сейма, задержали бойцы «Араса» и заявили, что наши удостоверения здесь не действуют, так как гостиница — в частной собственности, и, согласно Конституции, она неприкосновенна. Некоторые из охранников мне были знакомы, поскольку они охраняли президента. Иначе говоря, внутри государства появилось еще одно священное государство, наподобие Ватикана. Мириться с таким положением нельзя было ни минуты. Мы отменили приказ Валюкаса, но фундамент, заложенный мафией, не исчез. Подобные полицейско–предпринимательские структуры очень скоро появились не только в Вильнюсе, но и в Клайпеде, Шяуляй, Паневежисе, Каунасе и других крупных городах. В ту пору преступные элементы приватизировали львиную долю государственного имущества. Против некоторых комиссаров полиции были возбуждены уголовные дела в Каунасе, Шяуляй, Кельме, но остановить начавшийся процесс было уже невозможно. Все делалось очень естественно: оборотистые бизнесмены занимались активным поиском наличных денег, а бандиты нуждались в оборотистых дельцах, умеющих отмывать их награбленные деньги.

Я наивно полагал, что нашел эффективный ключ к решению этой проблемы, верил, что, исполняя наши предвыборные обещания, мы быстро наведем порядок. Но я жестоко ошибался. Неприятно признавать, но и в нашей партии деятелей, покрывающих такое негативное явление, было не меньше, чем в других. Схема приватизации была очень простой. Нужно было довести предприятие до банкротства или иным путем сбить его начальную стоимость. С помощью взяток сделать это было совсем нетрудно, требовалось только соответствующее распоряжение правительства. О различных конкурсах договаривались заранее. На первом этапе вожделенный объект надо было включить в перечень приватизируемых. Далее желающие должны были собрать деньги или получить банковский кредит, аккуратно уплатить все полагающиеся налоги и в предусмотренный срок отчитаться за покупаемое предприятие… И дело в шляпе.

Таким образом, не вкладывая ничего, кроме денег налогоплательщиков, объявилось несколько десятков новых миллионеров. Подобным же образом поступил и Б. Лубис, утверждавший, что он поймал попутный ветер. Он взял из Банка «Вакару» четыре миллиона долларов, загнал банк в банкротство, приобрел предприятие «Ахема», из получаемой прибыли вернул государству долги, банку — кредит, неважно, что после его финансового краха… За это управляющего банком Крафтаса судили, а через некоторое время выкупили. Такой изворотливости Лубиса мог бы позавидовать даже величайший маклер мира Сорос, но это проблема последнего, который никогда не был премьер–министром государства.

Однако действия Лубиса, по–моему, принесли Литве скорее пользу, чем ущерб. Он не дал обанкротиться объединению «Азот», создал много рабочих мест, повысил работникам зарплату, выкупил заводской лагерь отдыха в Швентойи, восстановил бесплатную поликлинику, поддерживает культуру, производит удобрения для литовского села и на экспорт. Его капитал работает в Литве и приносит проценты. А если бы все это развалилось? Кого тогда винить? Таким людям я продавал бы действующие предприятия за несколько литов и спас бы от голода тысячи безработных.

Литовская зависть сейчас часто кликушествует в прессе: Лубис капиталист, олигарх. Ну и что? Пускай себе работает, пускай создает, строит, сейчас иначе нельзя, такая наступила мода, а в могилу он с собой ничего не заберет.

Разве было бы лучше, если бы «Азот» поставили на грань банкротства высокими акцизами, как компанию «Мажейкю нафта»? Какое удивительное чудо политики «чистых рук» Вагнорюса! Предприятие, приносящее четверть миллиарда доходов, через год–другой оказывается на грани банкротства. Этого не замечает ни президент, не Сейм, ни правительство, а только присосавшийся к этой афере А. Абишала.

Предприятие «Лифоса» в Кедайняй тоже было приватизировано за пять с небольшим миллионов, хотя ежегодно давало государству сотни миллионов дохода. По этому вопросу меня и председателя комиссии по расследованию экономических преступлений Юшкиса пригласил президент Бразаускас.

— Кедайняйский комбинат нельзя приватизировать, поскольку это прибыльное предприятие. Его следует исключить из приватизационного перечня.

— Мы постарались и исключили. Наблюдая за нашими усилиями, министр экономики К. Климашаускас улыбался:

— Романтик вы, писатель. — Он уже что–то знал.

— Почему романтик?

— Потому что руководствуетесь идеями и слишком доверяете людям.

— Разве это плохо?

— Не плохо, но бесполезно.

Через неделю или две нас обоих опять пригласил Бразаускас и дал новые указания:

— Надо включить «Лифосу» в приватизационный перечень. — Почему?