Андрей Колганов - 10 мифов об СССР

Следует отметить, что к исправным, по принятой в РККА системе учета, можно отнести танки 1-й категории (новые исправные танки) и 2-й категории (бывшие в эксплуатации танки – исправные и требующие текущего ремонта). К сожалению, невозможно установить, какая часть танков требовала текущего ремонта, а значит, была и осталась (ввиду отсутствия запчастей к танкам старых типов) небоеспособной, и какая часть новых исправных танков, находившихся на хранении, не была испытана в войсках и их реальная техническая пригодность не была проверена. По ряду отрывочных данных можно предположить, что значительная (если не основная) часть танков «БТ-2», «БТ-5» и «Т-26» была либо небоеспособна, либо крайне изношена и чрезвычайно быстро оказывалась небоеспособна. Однако и такие танки могли сыграть свою роль в качестве непо-движных или ограниченно подвижных огневых точек в обороне. Перегрузка танкового парка РККА изношенными машинами также была нерациональным решением, ведшим к неверной оценке возможностей развертывания полноценных танковых и механизированных соединений.

Так или иначе, в любом случае количественное и качественное превосходство танкового парка РККА не вызывает сомнений. Но уже к началу Смоленского сражения – на Западном фронте, а позднее – и по всему советско-германскому фронту количественное превосходство в танках было нами потеряно. Почему же так произошло?

Следует учесть, что воюют не танки сами по себе, а организованные войсковые единицы, нуждающиеся в управлении, связи, подготовленных кадрах специалистов, в снабжении горючим и боеприпасами, и эффективно применяться они могут не изолированно, а только во взаимодействии с артиллерией, пехотой и авиацией.

Нередко даже без столкновения с танковыми соединениями противника, не имея поддержки своей артиллерии и пехоты, наши мехкорпуса несли огромные потери в танках, натыкаясь на неплохо организованную противотанковую оборону немецкой пехоты и активные действия немецкой авиации.

Процитирую мнение военного комментатора Сергея Харламова: «…Немцы располагали многочисленной противотанковой артиллерией. Основной их противотанковой пушкой была 37-мм пушка с длиной ствола 45 калибров. К 1 июня 1941 года их насчитывалось 14 459. На расстоянии 500 метров ее снаряды пробивали 30-мм броню (под углом 90 градусов) и 25-мм броню (под углом 60 градусов), при использовании подкалиберных снарядов бронепробиваемость возрастала соответственно до 42 и 36 мм. Против «Т-34» и «КВ» эти пушки были совершенно бесполезны, но «БТ» они подбивали без проблем. К тому же немецкая артиллерия была моторизована практически на 100 % (а наша – на 20 %). В 1941 году это приводило к тому, что, как правило, немцы успевали организовывать противотанковую оборону в случае советских танковых атак и рейдов. Если к этому добавить и господство немецкой авиации над полями сражений, то нетрудно себе представить, чем заканчивались эти атаки…

К тактике танковых засад у нас перешли только осенью 1941 года – после того как было выбито 90 % наших танков. Одна из причин столь позднего изменения тактики ведения боя заключалась в том, что боевой устав предусматривал для танковых частей только один вид боя, как в наступлении, так и в обороне, – атаку. Стрельба с места в обороне допускалась в исключительно редких случаях. Вот и шли в атаку БТ без авиационной и артиллерийской поддержки, шли прямо под прицельный огонь противотанковых пушек и немецких танков, стрелявших с места. Потери были ужасающими» [304].

При ряде неточностей и преувеличений в этом заявлении (например, 100 %-ная моторизация артиллерии у немцев была только в танковых группах; 37-мм пушка при некоторых условиях могла поражать «Т-34» и даже «КВ»; танковые засады не являются панацеей…), оно отражает реальные проблемы наших танковых войск в начальный период войны.

Кроме того, танковые соединения несли потери от авиации противника на марше, нередко оказывались лишенными боеприпасов и горючего как из-за действий авиации противника, так и из-за отставания с развертыванием служб тыла (в мирное время эти службы в большинстве случае просто отсутствовали); незначительные поломки выводили танки из строя, а эвакуировать в тыл их было нечем. Из-за этого приходилось подрывать или сжигать даже вполне исправные танки (в том числе и новейших образцов), а нередко их просто бросали.

Отсутствие радиосвязи в каждом танке препятствовало согласованному маневру танков на поле боя. Уставной же способ подачи сигналов командирами (при помощи флажков, высунувшись из люка) вел к неоправданным потерям офицерского состава танковых войск.

В результате подобных действий огромное превосходство над противником как в качестве, так и в количестве бронетехники, которой РККА располагал в начале войны, было быстро и бездарно утрачено.

Оказалось, что мало располагать совершенной техникой и накопить ее больше, чем противник. Надо было еще и овладеть ею. Однако в ходе первых недель войны выяснилась неспособность большей части командного состава организовать взаимодействие в ходе боя танков, авиации, артиллерии и пехоты, что вело к неудачным действиям как танковых, так и пехотных частей и соединений. Оказалось, что танки без горючего и боеприпасов представляют собой просто металлолом (достающийся при этом противнику в виду отсутствия средств эвакуации). Оказалось, что большая часть экипажей новейших танков не успела их как следует освоить и не может полностью использовать возможности этих боевых машин. Совокупность этих причин привела к тому, что к сентябрю-октябрю 1941 года почти вся танковая техника, сосредоточенная перед войной в западных округах, была потеряна [305].

И это было несомненным следствием грубейших просчетов в подготовке танковых войск РККА к современной войне, за которые Сталин как высший руководитель несет свою долю ответственности.

Авиация перед войной была одним из предметов гордости советских людей и предметом неустанного внимания Сталина. Авиационная промышленность, созданная в годы первых пятилеток, смогла снабдить наши вооруженные силы большим количеством самолетов, стоявших близко к уровню самолетов, принятых на вооружение в ведущих странах мира. Что же могли нам противопоставить наши противники?

Для войны против СССР развертывались около 3100 самолетов Люфтваффе, в том числе 1025 одномоторных истребителей, 93 двухмоторных истребителя, 953 двухмоторных бомбардировщика, 307 пикирующих бомбардировщиков, 715 разведчиков [306].

Советские вооруженные силы (РККА, флот, Дальнебомбардировочная авиация и резерв Ставки) имели на Западном ТВД исправных самолетов 9550 (из них бомбардировщиков 3936, истребителей 4889, разведчиков 756), в том числе сравнительно современных и новых типов (включая в их число истребители «Як-1», «МиГ-1» и «МиГ-3», «ЛаГГ», бомбардировщики «Пе-2», «Як-2», «Як-4», «Ар-2», «ДБ-3ф») – 2314 [307].