Ф Наркирьер - Жорж Бернанос, певец отчаяния и надежды

Последующие годы были периодом напряженной литературной деятельности: все художественное творчество Бернаноса укладывается примерно в рамки одного десятилетия. За это время написаны романы "Обман" (1927), "Радость" (1929), "Преступление" (1935), "Дурной сон" (окончен в 1935 г., опубликован в 1950-м), "Дневник сельского священника" (1936), повесть "Новая история Мушетты" (1937), роман "Господин Уин" (за исключением последней главы написан к 1936 г., окончен в 1940 г., опубликован в 1943-м).

Шли годы, и Бернанос все определеннее утверждался на позициях искусства жизненной правды - он называл себя реалистом. Эволюция Бернаноса находится в общем русле движения к реализму французской прозы 30-х годов. Начинал он примерно в одно время с другими крупными писателями-католиками: роман "Под солнцем Сатаны" стоит хронологически рядом с "Пустыней любви" (1925) Франсуа Мориака и "Мон-Синер" (1926) Жюльена Грина. А свои последние художественные произведения Бернанос пишет, когда выходят обличительные романы Мориака "Клубок змей" и "Дорога в никуда". Тогда же завершаются эпические циклы Роже Мартен дю Гара "Семья Тибо" и Ромена Роллана "Очарованная душа", создается "Хроника семьи Паскье" Жоржа Дюамеля.

Эволюция художника тесно связана с эволюцией мыслителя: если и раньше взгляды Бернаноса во многом отличались от программных положений "Аксьон Франсез", то в самом начале 30-х годов Бернанос решительно порвал с Шарлем Моррасом. Иначе и не могло быть: менее чем через десять лет Моррас и Бернанос оказались в противоположных лагерях - один пошел с гитлеровцами, другой был на стороне Сопротивления.

От романа "Под солнцем Сатаны" к "Дневнику сельского священника" явственно меняется художественный почерк Бернаноса. Ничего сверхъестественного. Никакой романтизации. Отсюда - усиление объективного начала в повествовании Исчезли ораторские фигуры, патетические обращения к читателю - на смену им пришла простота речи деревенского жителя. Бернанос убежден: искусство не терпит фальши.

"Читал ли ты "Заложника" Поля Клоделя?" - спрашивает кюре из Торси амбрикурского священника, главного героя романа. Получив отрицательный ответ, кюре продолжает: "Господин Клодель гениален, не отрицаю, но все эти литераторы одним миром мазаны: стоит им заговорить о святости, как они погрязают в возвышенном, оно у них так и прет из всех пор. Святость не возвышенна..." (курсив мой. - Ф. Н.). Бернанос придавал этим мыслям значение принципиальное. Он хотел сказать: при всем своем блеске искусство Клоделя далеко от жизни. С Клоделем закончилась, по сути дела, литературная линия, восходящая к Шатобриану, линия эстетизации религии. Возвышенной, но застывшей картине мира у Клоделя Бернанос противопоставил свое, куда более верное видение мира. Его герой - бедняк, от его имени писатель говорит, в него верит, на него возлагает свои надежды. Он писал: "Секретом надежды владеют бедняки". Из глубины отчаяния брезжит свет.

Амбрикурский священник - ему принадлежит дневник - ведет свой род "от очень бедных людей, поденщиков, чернорабочих, служанок с фермы". Он ни разу не называется по имени: кюре так же безвестен, как и его предки. Как и Дониссан, он больше смахивает на крестьянина, чем на священнослужителя. Человек малообразованный, он и слыхом не слыхивал о Клоделе, но еще подростком прочитал "Детство" Максима Горького. "Детство" стало его любимой книгой: "...эта книга, явившаяся издалека, из сказочных краев, дала мне в товарищи целый народ". С именем Горького священник из Амбрикура связывает неясные, неопределенные надежды на то, что русским - он думает о них "с каким-то любопытством, с нежностью" - удастся уничтожить на земле несправедливость.

У амбрикурского священника, неприметного, смертельно больного человека с тяжелой наследственностью, пытливый ум и несгибаемая воля. В отличие от Дониссана, ему недостаточно верить - он должен знать. А раз поняв, он не может больше мириться с тем, что церковь выполняет роль духовной жандармерии. Он хочет разбудить людей, повернуть их к добру. И, по мнению графа, местного помещика, становится опасным для прихода.

Совершенно закономерно священник вступает в конфликт с обществом, которое должен благословлять. На него ополчаются не только туповатый граф и деревенские лавочники: вместе с ними - настоятель из Бланжермона, иерархический начальник амбрикурского священника. Воинствующий апологет частной собственности, настоятель красноречиво оправдывает "социальную солидарность" церкви с буржуа.

Правда, у амбрикурского священника есть друзья, такие же правдоискатели, что и он: кюре из Торси, человек прямой и откровенный, доктор Дельбанд, стойкий защитник бедняков. Но все трое - одиноки, на них лежит печать обреченности: доктор кончает с собой, торсийского кюре сражает тяжкий недуг. Трагически складывается судьба всех, кто окружает амбрикурского священника. Безнадежно больны доктор Лавинь, осматривающий его в городе, и друг священника Луи Дюфрети, его приютивший, и любовница друга, простая служанка. Эта женщина - безбожница. Луи Дюфрети священник-расстрига. И все симпатии Бернаноса на стороне этих обездоленных, но глубоко человечных людей. Применительно к "Дневнику сельского священника" можно говорить о чертах народности в творчестве Бернаноса.

Роман заканчивается смертью амбрикурского священника, умирающего со словами: "Ну и что с того? Все благодать". Слова эти со всей очевидностью говорят о том, что ни о каком бунте священник не помышлял. Но подобный образ был для французской литературы новым. От амбрикурского кюре, защитника бедняков, идет прямая линия к образам демократически настроенных священников во французской прогрессивной литературе наших дней. Не помышлял, разумеется, о бунте и сам Бернанос, но картина, им нарисованная, опровергает предсмертные слова сельского священника.

То, что Бернанос в своей критике бескомпромиссен, отнюдь не означает, что он отказался от сословных иллюзий. В "Дневнике сельского священника" утопическую мечту о возрождении рыцарства излагает племянник графини, бравый офицер Оливье. Но в реальной жизни эта мечта оборачивается службой Оливье в Иностранном легионе в Северной Африке. Подобно другим героям романа, он сознает свою обреченность. И как бы ни был самоотвержен амбрикурский священник и его друзья, им не осилить зло. Если в ранних произведениях писателя зло персонифицировалось в том или ином конкретном персонаже (Мушетта, например), то в "Дневнике сельского священника" зло и в графском замке, и в приходе лицемерного церковника, и в доме сельского богатея, - зло разлито в том мире, где живет амбрикурский кюре.

Принято сравнивать творчество Бернаноса с романами другого видного представителя критического реализма, Франсуа Мориака. По верному наблюдению известного литературоведа П.-А. Симона, Бернанос создал иной, нежели у Мориака, "тип христианского романа, более интенсивный, более глубокий и более мрачный". Как и Мориак, Бернанос безжалостен к фарисеям. Он создает редкой обличительной силы образы неправедных церковников. Страшен в своем мнимом благочестии аббат Сенабр (в романе "Обман"), Как и Мориак, Бернанос пишет об аде буржуазной семьи. Но то, что прежде всего важно и ненавистно Мориаку - зависимость семейных отношений от денежного расчета, Бернанос рассматривает как само собой разумеющееся. Он ставит перед собой иные задачи, более широкие, хотя и более отвлеченные.