Изабелла Нефедова - Максим Горький (Биография писателя)

Стихотворение "Письмо писателя Владимира Владимировича Маяковского писателю Алексею Максимовичу Горькому" было продиктовано страстным желанием поэта видеть Горького на родине, здоровым, активно работающим, и досадой, что писатель живет далеко от Страны Советов. В марте 1927 года, вскоре после публикации стихотворения, Маяковский говорил на одном из диспутов: "Хотим мы видеть Горького в нашей литературе? Хотим". В то же время Маяковский разделял заблуждение о том, что Горький "отцвел", достижения его принадлежат прошлому (и это в те годы, когда Горький писал "Дело Артамоновых" и "Клима Самгина"), думал о Горьком как "эмигранте".

Эти ошибочные представления поэта были вызваны и отсутствием личных контактов между писателями. В августе 1917 года Маяковский ушел из "Новой жизни", недовольный политической позицией газеты, а затем уехал в Москву. Шедшее от футуризма отрицательное отношение к культурному наследию, которое поэт позднее преодолел, породило у Маяковского в первые годы после революции отрицательное отношение к Горькому, который вел огромную работу по сохранению памятников культуры. Враждебную по отношению к Горькому позицию занимали литературные группы "Леф" и "Новый Леф", с которыми был связан Маяковский.

По свидетельству близкого поэту Н.Асеева, сыграли роль неверные представления, ложь и наговоры о Горьком, распространившиеся в окружавшей Маяковского среде.

"Смысл письма - не усвоил", - писал Горький о стихотворении Маяковского. Он воздавал должное таланту Маяковского, тяжело переживал его смерть в 1930 году. Прочитав "Владимира Ильича Ленина", он сказал: "Простые слова, а уложены... твердо... Слова у него громоустые!.."

3

Живя в Германии, Чехословакии, Италии, Горький внимательно следит за жизнью в Советской России, в первую очередь за ее литературой. Он получает много газет, книг, писем. Почтальоны уже не могут донести их до дома, где живет писатель, и почту ему привозят на ослике.

"Горький не увозил с собою на чужбину горсточку русской земли в ладонке, - пишет К.Федин. - Русская земля была увезена им в своей душе".

Четыре года в Сорренто, признавался Горький, "я прожил в тишине более устойчивой и глубокой, чем тишина русской дореволюционной деревни". Эта тишина, "сжимая пестрый опыт моей жизни, помогла мне лучше работать... и научила меня внимательней вслушиваться в голоса из городов, из деревень России... Каждый день все более ясно слышал я, что шум жизни на родине становится бодрее, горячей, мятежней".

Советская страна переживала трудное время.

Первая мировая и гражданская войны разорили хозяйство, в наследство от недавнего капиталистического прошлого в сознании и психологии разных слоев общества осталось немало взглядов, которые надо было преодолеть. Перед партией, рабочим классом, всем трудовым народом, завоевавшим и отстоявшим власть в годы революции и гражданской войны, стояли большие экономические и социальные задачи. Самой трудной, самой сложной задачей социалистической революции является преобразование сознания и психологии масс.

В этом преобразовании большую роль играет искусство, художественная литература, и естественно, что Горький много думает над формированием в массах нового - социалистического сознания: отношения к труду, обществу, друг к другу. Постепенно исчезает его недоверчивое, настороженное отношение к деревне, неверие в социальный разум крестьянства.

В очерках Н.Погодина, в будущем видного советского драматурга, он увидел, как "с быстротою, почти чудесной" меняется деревня, увидел "не просто внешние изменения старого русского быта, не мелочи, а глубочайшее перерождение старинного русского человека, отравленного множеством предрассудков, суеверий и враждебным недоверием ко всему, что исходит из города". В рецензии на "Провода в соломе" - первую книжку стихов Михаила Исаковского - Горький с радостью отмечал, что Исаковский "не деревенский, а тот новый человек, который знает, что город и деревня - две силы, которые отдельно одна от другой существовать не могут, и знает, что для них пришла пора слиться в одну необоримую творческую силу, - слиться так плотно, как до сей поры силы эти никогда и нигде не сливались".

В январе 1924 года писателя потрясла смерть Ильича. Он телеграфирует в Москву Е.П.Пешковой: "На венке напиши: "Прощай, друг!". Просьба была выполнена.

И сразу же за работу - над очерком "В.И.Ленин". "На душе - тяжело... Уход Ильича - крупнейшее несчастье за сто лет", - пишет он на родину 4 февраля.

Много думает и пишет Горький о молодой советской литературе. Он ведет активную переписку с Вс.Ивановым, Л.Леоновым, С.Сергеевым-Ценским, М.Пришвиным, В.Шишковым, С.Подъячевым, Д.Фурмановым, Б.Лавреневым, К.Фединым, А.Чапыгиным, Ф.Гладковым, Р.Ролланом, А.Барбюсом, С.Цвейгом.

Горький ценит романы "умного, интересного, талантливого" Л.Леонова, последние стихи С.Есенина, которого называет "великим русским поэтом", с похвалой отзывается о романе Ю.Тынянова "Кюхля", посвященном товарищу Пушкина декабристу В.К.Кюхельбекеру ("интереснейшая повесть"), "Цементе" Гладкова, "Разгроме" Фадеева, романе К.Федина "Города и годы" ("положительно хорош"), произведениях Пришвина, "Республике Шкид", написанной бывшими беспризорниками Г.Белых и Л.Пантелеевым: "авторы отлично, а порою блестяще рассказывают о том, что было пережито ими лично и товарищами их... Они сумели нарисовать изумительно живо ряд характеров и почти монументальную фигуру "Викниксора"..."

"Интереснейшими и глубоко поучительными" считал Горький книги Фурманова "Мятеж" и "Чапаев", но указывал, что жизненный материал художественно еще недостаточно обработан, видел небрежное отношение к слову, пристрастие к разъяснениям, происходящее от недоверия к силе искусства. Он критиковал автора "Чапаева", исходя из самых высоких требований, веря в его талант: "О, это будет великий писатель, увидите..."

"Человеком очень крупного и красочного таланта... большой надеждой русской литературы" был для него Бабель.

С радостью отмечает Горький, что в росте общественной активности в странах Западной Европы большую роль играет русская литература: "Переводят русские книги всюду и везде так, как еще не переводили, - неизмеримо больше и даже внимательнее, чем это делалось раньше". Сам Горький всячески стремится удовлетворить этот интерес западноевропейского читателя к русской и советской литературе: организует переводы книг, составляет списки произведений для издательств, пишет зарубежным писателям о современной русской литературе.

Горьковские традиции творчески продолжали в те годы Д.Фурманов ("Чапаев", 1923), А.Серафимович ("Железный поток", 1924), Ф.Гладков ("Цемент", 1925), А.Фадеев ("Разгром", 1926) и другие.