Александр Архангельский - Базовые ценности: инструкции по применению

Когда ж он начал распадаться, этот нерушимый и нашпигованный «бессмертными» идеями коммунизма Союз? В тот самый исторический момент, когда обыденная, ежедневная жизнь советских людей непоправимо разошлась с советскими ценностями. В 70-е. Сами граждане этого поначалу не осознали; многие не поняли до сих пор.

Все продолжали трындеть про социальную справедливость. Но многоуровневая система льгот и привилегий непоправимо разводила людей по чинам и разрядам, а подавляющее большинство нечиновных слоев и сословий было вовлечено в теневую экономику. Я даже не имею в виду цеховиков; речь о главной опоре государства — рядовом обывателе. Преподаватели поголовно репетиторствовали; самые отмороженные брали взятки за поступление. Рабочие чинили машины. Парикмахеры стригли на дому. Продавцы отпускали дефицитный товар налево. И так далее.

Все искренне верили, что Советский Союз насквозь интернационален, что национализм навсегда исчез как пережиток прошлого. Конституция 1977 года провозгласила возникновение новой исторической общности — советского народа. Но первые публичные демонстрации прошли в Грузии как раз в связи с принятием этой самой Конституции; грузины насмерть перепугались, что русский язык будет навязан им в качестве официального, а родной, грузинский, отойдет на второй план. В России появились почвенные, при всей своей коммуноидальности, издания — журналы «Молодая гвардия», «Наш современник»; общество «Память» зародилось именно в эти гниловатые годы. Да, тут не обошлось без игры КГБ; но уже было с кем играть — и во что играть, это куда важнее.

Атеизм? Но после душного лета 1973 года вдруг очнулась от религиозной спячки русская интеллигенция и, вместо того чтобы уводить народ из церкви, как она это охотно делала в предшествующие эпохи, сама потянулась к церковным вратам…

И так — во всем.

Пропагандистская машина продолжала работать на полную мощь; все средства печати, все радиопрограммы и немногочисленные телеканалы принадлежали коммунистическому государству и тотально им контролировались. Помогло это? Разумеется, нет. Пропаганда эффективна только в том случае, если она преобразует ежедневный опыт людей в идеальные представления о должном; если разговоры о должном скользят параллельно реальности, то пользы от пропаганды ноль. Это как подкожное впрыскивание вместо прописанного внутривенного; вроде бы лекарство подействовало, но через полчаса эффект улетучился. А гематома останется навсегда.

Все газеты, три программы радио, два (потом тоже три) канала телевидения с утра до вечера объясняли людям, как справедливо, как бескорыстно, как беззаботно, как цельно они живут и как не могут помешать этой цельности, этой беззаботности и этому бескорыстию отдельные недостатки окружающей жизни. Люди читали, слушали, смотрели, даже верили; но на что по-настоящему реагировали? Только на первые советские сериалы вроде «Семнадцати мгновений весны» и «Места встречи изменить нельзя», на рассказ о погоде в политической программе «Время», да на сатирическое шоу «Кабачок „13 стульев ”», в котором переводные (с польского) шутки над «отдельными недостатками» социалистического миропорядка перемежались эстрадными номерами. Почему реагировали? Потому, что единственной повесткой дня, способной содержательно объединить людей поверх национальных, социальных, религиозных, региональных и иных прочих различий, давно уже стали развлечение, приключение и климат. Никаких общих ценностей. Никакой общей истории — кроме великого праздника 9 Мая, последней исторической точки, в которой нация была готова встречаться именно как нация. А не как случайное собрание русских, грузин, евреев, татар, грузчиков, профессоров, партработников, чекистов, сибиряков, вологжан и ненавистных москвичей; собрание людей, которые исправно поедают салат «оливье» и пьют водку на главный официальный праздник, 7 Ноября, но революционным идеалам в большинстве своем не верят.

Нужно ли уточнять, что все это вымывание общих смыслов происходило на фоне неуклонного роста цен на нефть, сверхдоходы от которой перевкладывались во вдохновение генеральных конструкторов военной техники и в социальные программы для широких народных масс; деньги закачивались в карстовые пустоты смысла, образовавшиеся под фундаментом мощного разнородного государства. Казалось, конца нефтедолларам не будет, особенно после иранской революции 1979-го, когда нефть запредельно подскочила в цене. Но как-то так получилось, что сначала афганская война схомячила избыток средств, затем началась оранжевая революция в Польше, которую мягко подавили в 1981-м (полонизированный «Кабачок „13 стульев"» пришлось закрыть), а потом нефтяные цены рухнули, экономика развалилась, страна расползлась. И возникла новая Россия. Новая страна в новых границах и с новыми историческими задачами.

Вот он — переломный момент истории, когда прежняя картина мира в одночасье рассыпается, и в процессе общественных дискуссий должен сформироваться новый ценностный ряд, новый набор общенациональных воззрений на прошлое, настоящее и будущее. В такие моменты народы инстинктивно взывают к национальной интеллигенции, выталкивают ее представителей на вершины политической власти. Потому что именно она, интеллигенция, умеет давать верные объяснения, находить правильные слова, которые предшествуют делам и заранее придают им осмысленность. Только интеллигенция способна заново ответить на вечный вопрос: что значит быть чехом, россиянином, чеченцем или латышом; что именно делает нас исторической нацией? Какие устремления, какие идеалы, какие ценности объединяют общество? Дав этот ответ, она может спокойно удалиться с политической сцены. Но не раньше.

Кто стал первым президентом Чехии? Писатель Вацлав Гавел. Кто был первым президентом Эстонии? Писатель и переводчик Леннарт Мери. Кто был первым президентом Грузии? Звиад Гамсахурдия, писатель и сын писателя. В Абхазии стал царствовать Владислав Ардзинба, этнограф и переводчик. Во главе украинского Руха стоял поэт Иван Драч. Даже такой добрый и человеколюбивый политик, как Зелимхан Яндарбиев, и тот при советской власти был директором типографии и поэтом — издательство «Молодая гвардия» выпустило в свет его книжку «Сажайте, люди, деревца»…

Казалось бы, в «русской» России, еще не выпроставшейся из СССР, с этим тоже все было в порядке. Писателей и ученых избирали на съезды и усаживали в президиумы; некоторое время всерьез обсуждали, не призвать ли Солженицына в Россию на президентство. Дискуссии вплоть до 1991-го шли повсеместно… Но что это были за дискуссии? Первые телемосты с Америкой, потраченные на выяснение важного вопроса, есть ли секс в СССР. Перебранка патриотической печати с прогрессивным «Огоньком». Споры о том, действительно ли Сталин во всем противоположен Ленину, как интернационализм должен противоборствовать национализму и что значит возвращение ленинских норм… Бесконечные слововерчения на тему легко ли быть молодым, какая дорога ведет к храму и как именно жить нельзя.