Елена Семенова - На этнической войне

Моя сестра Алёна в тот день возвращалась домой из школы с подругой, в них начали кидать камнями местные подростки. Им помог мальчик из старших классов». Александр Трескинский совместно с Василием Емельяновым, г. Великие Луки, Псковская область, 10-й класс. «Помни, Саша!» Из работ старшеклассников, присланных на конкурс «Человек в истории. Россия, XX век»

«12 февраля 1990 года, понедельник. Hесколько минут назад закончился рабочий день. Я бегу с женой по улице Айни. Час пик, но улица абсолютно пустынна — ни одной машины на мостовой, ни одного прохожего на тротуарах. За нашей спиной в километре от нас остался проспект Ленина, по которому в сторону железнодорожного вокзала, круша и сметая всё на своем пути, несётся огромная, потерявшая разум толпа. С минуты на минуту она вывалится на перекрёсток и неизвестно, в какую сторону повернёт дальше.

Hадо спешить — дома у нас (дома ли?) дочь-подросток и сын — студент киевского вуза, несколько дней назад неудачно приехавший на каникулы. Страх за них подгоняет нас, и мы бежим изо всех сил. Пробежав несколько километров, вздыхаем с облегчением. Дети оказались дома. А назавтра отрезок дороги у текстильного комбината превратился в ад. Банды исламских фундаменталистов блокировали шоссе. Из прибывающих с двух сторон автобусов и троллейбусов они вытаскивали русских женщин и насиловали здесь же на остановках и на футбольном поле у дороги, мужчин жестоко избивали.

Антирусские погромы прокатились по всему городу. «Таджикистан для таджиков!» и «Русские, убирайтесь в свою Россию!» — главные лозунги погромщиков. Русских грабили, насиловали и убивали даже в их собственных квартирах. Hе щадили и детей. Такого изуверства Таджикистан ещё не знал. Городские и республиканские власти растерялись. Hо горожане ищут выход и находят его. В микрорайонах формируются отряды самообороны, а наутро 15 февраля весь город вышел на улицы. Человеческие цепи опоясали границы микрорайонов. Получив жёсткий отпор в нескольких районах города, бандиты больше не посмели нападать. И погромы прекратились». Владимир Стариков. «Долгая дорога в Россию»

«Иду из магазина и вижу толпу соседей в праздничных чапанах, тюбетейках, цветных поясах, белоснежных рубашках. «Салям алейкум, соседи, — говорю. — На какой праздник собрались?» Молчат. И тут молодой таджик визгливо сообщил: «ЦК громить будем, свободу и суверенитет добывать». Предостерегаю, мол, в дом беду приведёте. А мне в ответ: «Иди, пока цел, и вообще съезжай отсюда». Днём слышал пальбу в центре города, в том числе орудийную. А вечером вышел на улицу и увидел людей — побитых, покалеченных, раненных.

Знакомый таджик поздоровался и предупредил: «Не ходи туда, джура. Бьют, режут, насилуют, раздевают, машины жгут, стреляют. Многих людей с моста в Душанбинку столкнули, некоторые разбились насмерть о камни». В Душанбе ввели танки, объявили комендантский час. Два дня экстремисты занимались погромами, убивали и стреляли. Только за первые сутки погибло более 200 человек. И на меня были нападения — сперва с ножом, потом — со стрельбой в дверь квартиры из пистолета». Вячеслав Зыков, бывший душанбинец.

«В тот день когда всё началось все морги города Душанбе были переполнены телами русских людей, по этой причине был даже организован дополнительные полевые морги.

На центральной площади были изнасилованы и публично растерзаны две русских студентки. Можно много рассказывать обо всех ужасах, которые там происходили,… но не хочу тут разжигать ничего, тем более во многое просто трудно поверить.

Нашу семью тоже затронула трагедия…

Дядя моей жены стоял на остановке и ждал автобуса. Подошли пятеро вооружённых винтовками таджиков…

— Русский?

— Да, Я — РУССКИЙ…

— Пошли!

Казнь была демонстрационной… на площади… чтоб боялись… вообще когда тело поступило к патологоанатомам, те решили по характеру ранений что расстреляли из крупнокалиберного пулемёта… потом лишь следствие и опрос свидетелей установило что его пронзали заточенными арматуринами. Тело рвали мастерски… он умирал в течении двадцати минут. Дядя был в молодости спортсменом и был достаточно крепок, и когда его растерзанного и изуродованного оставили истекать кровью, он нашёл в себе силы доползи до ближайшего дома… умер в подъезде.

Пропавшего дядю искали долго, так как труп был в том самом дополнительном морге. Хоронили в закрытом гробу.

На похороны люди пришли с плакатами… что-то вроде «Остановим геноцид!», «Наказать убийц!» и т. д. приехали люди в костюмчиках и, сказав «Нечего тут разжигать межнациональную рознь!», завернули все плакаты.

Тем русским кто бежал из Таджикистана на поезде, (в том числе семья моей жены, тогда ей было 11 лет), на прощание по вагону запросто давали очередь из АК, либо запирали все двери и кидали горящую смоляную тряпку в начале вагона (на скорости ветер раздувал огонь и целые семьи сгорали за пару минут)…» (Бывший душанбинец).

«…События начали развиваться после прибытия нескольких, по слухам трёх, самолётов с армянами из Баку, которые, опять же по слухам, отказались выйти из самолета, пока им прямо в салон не принесут ордера от квартир. Но буквально в тот же вечер события переросли в погром. Антирусский погром. Несколько дней в городе не было никакой власти, и русские защищали себя сами как могли.

Те спецподразделения, про которые пишет г-н Каримов, которые якобы были присланы для подавления свободного порыва "таджикской демократии", спасли не одну тысячу жизней, прежде всего русских жизней. Если бы не эти подразделения, то при видимом попустительстве союзных властей в городе неминуемо началась бы резня русских. Как позднее такая резня русских произошла в Чечне, при попустительстве российских властей. Но от Грозного до Ставрополья сотни полторы километров, и была возможность выбраться, тогда как русские в Душанбе и Таджикистане такой возможности были лишены в принципе…» Пётр Чернов. «О чём умалчивает статья Каримова». «НГ». 2000 год.

«Вторая половина февраля. Я стою в пикете с группой мужчин — соседей по дому. Ревя моторами, гремя броней, лязгая гусеницами, мимо нашего дома катят бронетранспортёры и боевые машины пехоты. Переброшенные воздушными гигантами ИЛ-76 из глубины страны, в город входят внутренние войска. Суровы лица солдат, сидящих на броне в полной боевой экипировке, сжимающих в руках автоматы и готовых в любую минуту вступить в бой. Hет радости и на наших лицах. Горькие мысли бродят в моей голове — как удалось исламистам усыпить бдительность властей и напасть внезапно, врасплох, почему с таким опозданием вызваны воинские части? Ведь за сегодняшнюю тишину город заплатил жизнями 34 человек.