Борис Чехонин - Журналистика и разведка

Директор центра утверждает, что, как правило, недавний наркоман соблюдает данную им клятву. Во-первых, в больнице ему привили отвращение к наркотику, во-вторых, в памяти надолго сохраняются испытанные муки лечения. И все-таки, главное, пожалуй, в другом — страх перед наказанием, которое неминуемо ждет нарушившего клятву. По опыту известно, что в таких случаях все жители деревни будут вынуждены объявить тебе всеобщий бойкот. С тобой никто не будет здороваться, разговаривать, замечать, словно тебя нет среди живых. Для всех ты лишь призрак, тень умершего человека.

Не сделаешь выводов, выкуришь вторую трубку — наказание будет еще жестче, выгонят из деревни. Попробуй найти жилье и работу в городе, когда не имеешь никакой специальности и к тому же ты больной наркоман. Единственно, что тебя ожидает, — голодная смерть где-нибудь под чужим забором или, в лучшем случае, тюрьма.

Принудительное лечение наркоманов далеко не основная задача центра в местечке Мае Чан, равно как и других подобных 13 правительственных учреждений в «Золотом треугольнике». Главная цель — научить крестьян выращиванию новых для них культур: кофе, чая, каучуковых деревьев. Этим занимаются так называемые мобильные группы из четырех человек каждая. В их состав входят агрономы, врачи, учителя, специалисты по социальным проблемам. Только в Мае Чан насчитывается 46 таких групп. Они выезжают в самые глухие горные уголки.

Спрашиваю: помогает? Господин Чумпонуверяет: да. Правда, не сразу и далеко не всюду. Но позитивный результат налицо. Еще несколько лет назад «Золотой треугольник» поставлял на черный рынок 150 тонн наркотического зелья. К концу восьмидесятых эта цифра сократилась до 10 тонн в год. Или еще один показатель — жители 70 процентов деревень отказались от выращивания опиумного мака и индийской конопли.

Ну а как обстоят дела в остальных 30 процентах поселений? Собеседник не скрывает: пока плохо. В них крестьяне продолжают придерживаться старой привычной практики — занимаются выращиванием наркотических культур.

И потом неожиданно огорошивает вопросом:

— Хотите побывать в одной из таких деревень?

Я спешу согласиться, и уже через считанные минуты мощный джип японского производства везет нас к далеким вершинам гор. Водитель то и дело демонстрирует свое мастерство на размытой дождями дороге, спасая себя и пассажиров от неминуемого падения в пропасть. К счастью, пытка опасностью вскоре заканчивается. За очередным крутым поворотом мы видим надпись на почерневшей от времени доске: «Деревня Санчай». У околицы нас поджидает староста деревни Асов Нимит. После краткой процедуры знакомства он приглашает заезжих гостей к себе в хижину. Мебели никакой, через дыры в тростниковой крыше проглядывают солнечные лучи. Они делают различимыми фотографии на стенах. Две жены хозяина и четверо детей. Тут же на полу в опиумном забытье замер брат.

Староста делится успехами работы мобильных групп центра. Еще недавно 40 процентов жителей курили опиум. Сейчас — всего лишь 15. Есть надежда, что лет через десять опиум перестанут возделывать и курить.

Асов Нимитведет нас по улицам. Всюду нищета. Непохоже, что опиум помог крестьянам хоть как-то сводить концы с концами. В заключение «экскурсии» неожиданное предложение:

— Не хотите ли сделать для газет несколько интересных снимков? Например, меня за раскуриванием опиумной трубки?

Нашему хозяину не терпится подработать. Пара-тройка американских долларов для него солидный гонорар. Я не прочь пустить в ход свой фотоаппарат, но соблазн исчезает под суровыми взглядами сотрудников центра. Спешу попрощаться и поскорее к джипу, что ждет нас на деревенской площади. Спасибо бангкокскому генералу Чавалиту Иодмании его сотрудникам в «Золотом треугольнике» за редкостную программу, которая, знаю, никогда не повторится больше в моей жизни. И вторая мысль, что не оставляет до самой гостиницы: в эти бы страшные больницы и нищие деревни привезти наших людей, что пытаются приобщиться к наркотикам из праздного любопытства. Может быть, это помогло бы многим вовремя остановиться на трагическом и мучительном пути к неминуемой преждевременной смерти.

…«Золотой треугольник». Здесь истоки героинового Стикса, переправившись через который, больше не вернешься назад. Здесь истоки сломанных судеб, страданий, страшной наркотической эпидемии, которая охватывает Америку, Европу и другие континенты. И все-таки север Таиланда впечатляет приезжего красотами природы, культурными традициями, трудолюбием населения. Перед их лицом отступает даже героиновая известность.

В сфере интересов корреспондента ТАСС пальма первенства принадлежит политической информации. Именно ее в первую очередь ждут от тебя в Москве. Но нельзя же вечно жевать одно и тоже, тем более когда работаешь и годами живешь в экзотической стране. Порой так и тянет тебя пройтись не привычным разоблачительным, а самым обычным развлекательным туристским маршрутом. В Чиангмайеон начинается в десяти минутах езды от центра — в деревне Босанг, где находятся бесчисленные кустарные мастерские и магазинчики по продаже сувениров. Первым тебя привлекает пряничный домик из сказки. Возле него десятки туристских автобусов и настоящее море ярких, как тропические бабочки, зонтов. Долгое время среди них выделялся красный из промасленной бумаги зонт раза в три выше человеческого роста. Его сделали специально в подарок английской принцессе Диане по случаю ее посещения северной таиландской столицы. Неизвестно почему принцесса отказалась взять его в Лондон. Подружившись со временем с Витаей— хозяином мастерской и торговой фирмы, — я пытался уговорить его продать мне это уникальное изделие, с тем чтобы перевести его морем в Союз на мою подмосковную дачу. Мне сказали: «Нельзя, зонт уникален, такого нет в мире, и к тому же он служит рекламой для фирмы». Чтобы как-то утешить, предложили сфотографировать на фоне зонта мою дочь, приехавшую погостить в Таиланд. Вот уже много лет со стены московской квартиры эта фотография напоминает о далеком Чиангмайеи дочери, живущей нынче далеко-далеко, за океаном.

Своим искусством изготовления замечательных зонтов местные кустари славились в стране еще двести лет назад. Позднее, как нередко бывает, этот вид народного промысла угас. За возвращение ему былой славы взялся Витая Пичитчаи. Друзья удивлялись: к чему выпускнику физического факультета университета декоративные зонты, когда им не под силу конкурировать с массовой продукцией? Да и зачем бросать престижную работу физика ради какой-то никому непонятной «блажи»? Но физик был непреклонен в своем решении. В 1978 году, изучив в библиотеках старинные рукописи, разыскав на севере страны талантливых кустарей, которым прадеды и деды передали секреты мастерства, он взялся за воплощение своего плана в жизнь.