Александр Никонов - За фасадом империи. Краткий курс отечественной мифологии

Алиев набил по всей властной конструкции серебряных гвоздей, полагая, что укрепил ее. Ан нет! КГБ-шные «гвозди» начали ржаветь один за другим. Офицеры «скурвливались» с феноменальной скоростью. Они становились частью системы и начинали брать взятки, посещать подпольные публичные дома, покупать своим детям «Волги», строить дворцы, «решать дела»… Через несколько лет 12 ответственных работников были изобличены во взятках и мошенничестве; среди них были и лично рекомендованные Алиевым. Поскольку они принадлежали к правящему классу (номенклатуре), уголовного наказания не понесли (кроме одного человека), их просто исключили из партии, а самого высокого казнокрада всего лишь турнули из ЦК.

Еще через год Алиев выкидывает с должностей очередную порцию своих ставленников — 29 человек. Система оказалась сильнее…

Перед Алиевым раскрылись и экономические бездны. С рапортами и красными переходящими знаменами все было в порядке. А с реальным производством — полный швах. Планы, оказывается, на самом деле не выполняются, в транспорте, сельском хозяйстве, нефтянке, медицине — положение, близкое к катастрофическому… Алиев был наивен. Ранее, работая в органах, он не имел касательства к экономике, и теперь, впервые столкнувшись с этим в Азербайджане, думал, что бардак и развал — только у него в республике. Но так было везде. И не сломав системы, ничего с этим поделать было нельзя.

Почему же система стала именно такой — предельно абсурдной? И каков ее генезис?

Почему бы не отдать японцам Курилы, если они им так дороги?..

Одна эта мысль вызывает невероятное озлобление у огромного числа моих соотечественников. Почему? Ну-ка, посмотрите на карту!

Советский Союз, который упирался рогом за эти острова, занимал одну шестую часть света. Россия после распада империи занимает меньшую долю суши. При этом две трети нашей страны — вечная мерзлота. Огромную часть суши составляют горные массивы. Но разве нам не хватает места? Кавказ, например, считается перенаселенным. Отсюда, мол, и все проблемы с Кавказом, где слишком много народу. Но плотность населения на Северном Кавказе — 49 человек на квадратный километр, то есть практически такая же, как в Центральночерноземном районе, где 46 человек на «квадрат». Конечно, местами плотность выше — в Северной Осетии, например, она достигает 79 человек на квадратный километр! Много это или мало? Сравним с тихой Европой. В Бельгии, например, средняя плотность населения 342 человека на квадратный километр! И никому не тесно, представляете!

Грех россиянам жаловаться на тесноту. Особенно учитывая, что у нас в стране есть территории, где на сотни километров — ни души. И эти места располагаются как раз там, где находятся спорные островки Курильской гряды, — на востоке страны. В эти места русских загоняли силком сталинские вертухаи, и отсюда теперь, когда путы ослабли, русские бегут. Получается, по факту они им не нужны. А по теории — не отдадим ни пяди!.. Особенно жадничают те, кто сидит в Москве и мест этих в глаза не видывал.

Бесконечность восточных просторов лучше всего видна тем, кто там еще живет. Лет десять тому назад один магаданский психолог издал книгу, которая вообще-то посвящена вопросам психологии шаманизма, но в ней автор мимоходом делится своими ощущениями от окружающих его ледяных просторов. И начинает книгу с того, с чего начал эту главку я, — с просьбы посмотреть на карту:

«Нужно посмотреть на карту. Площадь Магаданской области чуть более половины всей Европейской части России. По данным переписи, на этой площади проживает 182 тысячи человек. Из них более 100 тысяч проживает в самом Магадане, около 40 тысяч в поселках в радиусе двухсот километров от Магадана. Оставшиеся 30–40 тысяч человек проживают в поселках, в основном вдоль единственной трассы. Сами поселки существуют, лишь потому что и пока в районах добывается золото. Сотни тысяч квадратных километров тайги, тундры, плоскогорий и горных хребтов еще ждут своего исследователя.

Здесь нет и не было ни социализма, ни капитализма. Сама политика кажется отсюда полностью бессмысленным занятием, абсолютно не имеющим отношения к реальной жизни. Европейские государства представляются отсюда небольшими клочками истощенной, загрязненной и густозаселенной земли.

Триста лет назад где-то по одной из многих возможных траекторий здесь прошли казаки-землепроходцы. Столетия назад на некоторых из тысяч оленьих пастбищ или лежбищ моржей вспыхивали и гасли схватки коренных народов, далеко в море прошли парусные корабли царских географических экспедиций. В первой половине двадцатого века по маршрутам, аналогичным казачьим, но с востока на запад прошли несколько групп сбежавших заключенных или совсем выдающиеся одиночки. В тридцатых — семидесятых очень редким несистематичным зигзагом прошли геологи…

На протяжении трех-четырех тысяч километров бескрайних гор между Магаданом и Якутском и западнее Якутска еще не ступала нога цивилизованного человека».

И вот, имея, как собака на сене, огромные, никому не нужные территории, мы жалеем для японцев пару крохотных островков, с трудом видных в лупу на большой карте!..

Герой кинокомедии «Иван Васильевич меняет профессию», вор Милославский, попав с управдомом Буншей во времена Ивана Грозного, злобно одергивает притворяющегося царем Буншу, который со страху хотел было отдать шведам «Кемску волость»:

— Ты что же делаешь, царская твоя морда! Так никаких волостей не напасешься!

И этими словами вор тут же завоевывает симпатии зрителя. Советский зритель, который и сам не прочь урвать, что похуже лежит, понимает социально близкого, он тоже не склонен разбазаривать казенные земли! За державу он держится крепко. Какие-то два камня, торчащие из моря, ему дороже, чем соседское добро, которое по случаю и прихватить не грех. Да и самому соседу красного петуха подпустить можно, если чересчур разживется. А вот если государство чересчур разживется, это ничего… Притом сосед ничего плохого тебе не сделал, а государство всю дорогу притесняло, унижало, убивало… И все равно — государство превыше человека!

Вот что по поводу этого феномена пишет историк Ричард Пайпс, который тоже его отметил: «Когда какая-то территория аннексировалась Москвой, была она или нет частью Киевского государства и к какой бы нации или религии ни принадлежало ее коренное население, она немедленно присоединялась к «вотчине» правящего дома, и все последующие монархи относились к ней как к некоему священному неделимому фонду, отдавать который не полагалось ни при каких обстоятельствах. Цепкость, с которой российские правители вне зависимости от их текущей идеологии держались за каждый квадратный сантиметр земли, когда-либо принадлежавший одному из них, коренится в вотчинной психологии. Это территориальное выражение того же принципа, исходя из которого российские правители ни под каким видом не уступали своим подданным ни йоты политической власти».