Виктор Ротов - Ближе к истине

Ему приятно было это сознавать, потому что сам был военным. Прошел Отечественную от первого до победного дня… Не по наслышке знает, как черствеют люди, когда убггвают друг друга. И как долго потом отходит душа, проникается чувством…

— Но это лишь присказка, — говорят ему, — главное впереди.

И повезли его в Григорьевскую. Дорогой объяснили, что там, в Григорьевской, Учебно — полевой центр, где они проводят оборонно — спортивные сборы под названием «Надежда». Это оздоровительно — воспитательный лагерь полузакрытого типа, где собирают ребят трудного поведения, успевших совершить подсудные проступки, но не подлежащих заключению в силу малолетства. Разные проступки — от банального воровства до… рэкетирства. Все они на учете в органах МВД. И некоторым из них выпадает фортуна побывать в этом самом, единственном пока в России, Учебно — полевом центре. В прошлом году срок пребывания в лагере был пятнадцать дней, в этом — десять: большой наплыв желающих. И все эти десять дней расписаны по минутам. Их стараются загрузить интересными делами. По вкусам. Сначала им трудно. Устают, ворчат. Постепенно втягиваются, и под конец… Но не стану пересказывать. Слово Ивану Федоровичу. Его поэтическому восприятию:

— …Место красивое. Недалеко от речки Шепш. Предгорье. Сверху посмотреть — комплекс строений, окруженных зеленым лесом и широкими полянами. Бетонный забор, часовой на въезде. В спальных корпусах чисто. Двухэтажные кровати. Столовая под навесом. Ребята организованы повзводно. Двадцать пять — тридцать человек. Командир взвода — обязательно офицер. У него три помощника — как бы командиры отделений. Из курсантов. Это своеобразный учебный полигон, где они отрабатывают практику общения с правонарушителями, осваивают воспитательную работу. Я говорю начальнику этого, скажем, лагеря, полковнику Калашникову Юрию Вячеславовичу: это же не ваше дело — воспитывать. А он мне: на первый взгляд, да — не наше. Но… Лучше мы здесь встретимся друзьями, чем там по разные стороны борьбы с преступностью… А? — Иван Федорович делает вопросительную паузу. — Правильная мысль! Их поддержали в краевой администрации. Выделили денежки. И немалые. А ребятам нравится. Спрашивал: как вам здесь? О — о-о! Нравится. Вот только дисциплина давит. Но они как‑то в душе сознают, что это необходимо. И трудятся. Запруду себе в речке сделали. Для себя же. В запруде вода теплее. Опять же подсобное хозяйство: курочки, свинушки. Отсюда рацион питания приличный. Хорошо питаются ребята! Свежий воздух, красивая природа, купания, рыбалка, турпоходы, поездки в Краснодар. В му

зей. Или на экскурсию в институт: может, кто подрастет да поступит. И все повзводно: каждый взвод имеет свое название: медведи, волки, тигры, орлы…

Режим, конечно, пропускной — ребята содержатся в ограниченном пространстве. Но обхождение с ними вполне… Затрещин не дают. Хотя за серьезные проступки прорабатывают основательно. А как же! Иначе… Двое провинились, нанюхались бензиновых испарений — кайфанули по — ихнему. Так их поставили перед строем и хорошенько постыдили. Действует. Дисциплина, конечно, жесткая. И бойцами называются. С этого года у них форма. Расширился круг культурных мероприятий. Чтоб прививать ребятам эстетический вкус. Вот и нас пригласили с Николаем Некозом. Любовь Ивановна Самойлова с нами — зав. отделом юношеской библиотеки, что возле «Авроры». Привезла выставку моих книг. Сказала слово, прочитала кое‑что. А потом я встал. Думаю, что ребятам почитать. Обделены хлопчики материнской лаской. Давай им про матерей. Смотрю, угнулись, зыркают, как зверята. Что такое?! В перерыве спрашиваю: почему не принимаете стихов про матерей? Оказывается, у них у кого спилась мать, у кого загуляла. Что есть она, что ее нету. А я было растерялся. Хорошо, Никола выручил: давай им петь. Он это лихо делает. Ребята повеселели. Я — тоже. Стал читать им про Кубань, про Родину, про войну. Поделился воспоминаниями — я в этих местах воевал. В истребительном батальоне. Сначала отступали на Хадыжи. Потом стояли насмерть. Приказ Сталина № 227, «Ни шагу назад». В речке вода сделалась красная от крови. Рассказываю, а сам всматриваюсь в их мордашки. Зарделись, глазенки горят. Подумалось невольно: если нет у них матерей, то что же у них осталось? А ничего, кроме Родины. Такие вот «горло ломали врагу», как в гой песне. Такие бросались под танки, шли на таран, закрывали грудью амбразуру. И вдруг мне стало стыдно: про все пишу стихи, а про таких вот ребят нет стихов. Ну нет! А прочитать бы сейчас. Напишу. Обязательно напишу! И на следующей встрече, если случится такая встреча, — прочитаю.

Думаю так, а сам вспоминаю: по дороге сюда мне рассказывали, как проводили среди этих ребят конкурс, кто лучше икебану составит из полевых цветов. Побежали на поляну, нарвали цветов разных всяких: горошек, подсвирок, зверобой, дикая мальва… И давай скла

дывать икебану. Потом девчонкам из обслуги дарили. Нам преподнесли по большому букету полевых цветов. Трогает до слез. Они сами как те полевые цветы. Расту т на воле, сами по себе. Как трава. А сколько в них скрытой прелести!..

Взял и прочитал им с чувством «Люблю тебя, твой солнечный простор». Что туг было! Чуть крыша навеса не взвилась в поднебесье. Вскакивают, кричат, свистят. Не пойму, что с ними. А курсанты — наставники ихние делают мне знаки — все нормально, мол, это они выражают свой восторг.

Словом, встретились холодновато, а расставались горячо: прибежали, давай помогать складывать и укладывать инструменты. Потащили их в машину. Просят подписать книжку, подарить ноты, у них, мол, свой баян, будут разучивать сами. И приезжайте еще!..

В общем, и к этим хлопчикам подобрал ключи. Было у меня такое подобное, и не раз. Встречали с холодком, провожали с жаром. Доходят стихи до сердец. Это приятно сознавать. И особенно было приятно, что вот такие ребятки проникаются уважением. А как же! Наша смена растет. Какая она будет, эта смена, — от таких встреч тоже зависит. Так что мудрое дело придумали милицейские генералы. Не всех, конечно, ребят удастся вырвать у цепкой госпожи преступности, но большую часть — наверняка. А это большое дело!..

Такие впечатления вынес Иван Федорович от встречи с ребятами трудной судьбы. Мне кажется, эта встреча обогатила обе стороны. Что‑то отдал поэт ребятам. Столько же, если не больше, — получил от общения с ними. И я верю — будут стихи о трудных ребятах. Целый букет стихов. Красивый и ароматный, как и букет живых полевых цветов.

Недавно народному поэту Кубани Ивану Федоровичу Варавве присвоили звание лауреата литературной премии имени Твардовского А. Т. с названием «Василий Теркин». Закономерное явление: народному поэту — премию имени народного героя.